Станислав Блейк - Кровавые сны

— Отправь мелких собирать хворост, — решительно приказал Иоханн своему оруженосцу. — И ступай сам с ними, нам нужно несколько вязанок. Феликс, будь так любезен, принеси моток веревки подлиннее и три мешка из-под репы.

Разговаривая с каждым, Иоханн тут же находил правильную тональность: Феликс не видел причины отказывать графскому сыну в вежливой просьбе — он пошел к хозяйственным помещениям замка. Нельзя сказать, чтобы он спешил: к яблоням, у которых договорились собраться, молодой ван Бролин пришел позже остальных, но привел с собой поваренка, который сказал ему, что свободен от кухонной работы.

— Вот еще один герой обороны Мидделбурга, — сказал Феликс заготовленную фразу, подталкивая поваренка в спину.

Дело в том, что помощь осажденному в Мидделбурге испанскому гарнизону так и не подоспела — флот короля под управлением Санчо д'Авилы, отплывший на помощь осажденным, был разгромлен гёзами, и сдача крепости-соседа Флиссингена казалась уже неотвратимой. Но молодой Тилли не обратил внимания на парфянскую стрелу, пущенную пажом. Он как раз заканчивал инструктировать Микаля, отправляя его с заданием притащить кого-то еще. Потом Иоханн приказал рубить ветки усохших яблонь и первым подал пример, вытащив свой красивый кинжал с клинком в пол локтя. Ламораль тоже ходил повсюду с маленьким кинжалом в украшенных самоцветами ножнах — он извлек свое оружие и стал с пыхтением помогать старшему другу.

Феликс же не носил никакой стали — он отправил поваренка за ножами на кухню, а сам лег под ближайшим зеленым деревом, лениво поглядывая на потеющих знатных деток, на озеро, проглядывающее сквозь ветви, на птиц в синем небе. Было так хорошо в этот славный сентябрьский день, что Феликсу не хотелось подниматься, когда кухонный мальчишка принес долгожданные ножи. Вдали прозвонил сексту [14] Время полуденной молитвы у католиков. колокол замковой часовни.

— Зачем мы все это делаем? — наконец поинтересовался Феликс, подбрасывая нож и ловя его за деревянную ручку.

— Мы играем сегодня в Священный Трибунал, — вымолвил, тяжело дыша, Ламораль.

— Что я слышу? — изумился Феликс. — Уж не столбы ли это готовятся для еретиков?

— Ты угадал, — отозвался Иоханн, рубя непокорные ветви. — Сегодня огонь ожидает колдуна, ведьму и оборотня.

Феликса охватило скверное предчувствие.

— Я не вижу здесь никого из перечисленных.

— Помоги Ламоралю, — распорядился наследник Тилли. — Я не буду объяснять каждому по десять раз правила игры.

То, что впереди ждет всего лишь игра, помогло Феликсу преодолеть гнездившуюся внутри тревогу. Он даже встал и срезал несколько веток, расположенных слишком высоко для маленького де Линя. Поваренок усердно очищал от веток третье дерево.

Тут показались мальчишки, которые вели двоих новых детей, грубо толкая и пиная их. Это был косоглазый сын деревенской вдовы, которого всегда дразнили и обижали, и его младшая сестренка. Девочке исполнилось от силы лет восемь, она была напугана и рыдала изо всех сил, пуская пузыри и сопли. Позади этой процессии один из мальчишек тянул на веревке упирающуюся дворнягу. Тугая петля стягивала горло животному, оно скулило, но вынужденно тащилось следом за всеми по дороге от деревни.

— Вам это зрелище по душе? — спросил Феликс, обращаясь к Ламоралю, подчеркнуто игнорируя чужого Тилли, который не имел никаких прав здесь распоряжаться.

— Мы же только играем, — растерянно улыбнулся юный де Линь, переводя взгляд от одного старшего мальчика к другому.

Но Иоханн решил не обращать внимания на какого-то пажа, он подступил к вдовьим детям и легонько ткнул кинжалом под ребра косоглазого мальчишку.

— Признаешь ли ты себя виновным в ереси, колдовстве и занятиях некромантией?

Слабоумный мальчишка вдруг захихикал, возможно, слабое прикосновение стали вызвало у него щекотку.

— Запишите, нотариус, — «инквизитор» обернулся с важным видом к Ламоралю, — обвиняемый оскорбил высокий трибунал. Сей закосневший в злодействе некромант передается в руки светских властей, а святая церковь с прискорбием отворачивается от него.

С этими словами Иоханн разрезал грязную рубаху, надетую на дурачка и оставил того стоять в жалкой наготе, под смешки своих же предателей-односельчан.

— Раскаиваешься ли ты в прегрешениях, сын мой? — вопросил будущий граф де Тилли.

Поскольку ответа на вопрос, заданный скорбным, соболезнующим тоном, не поступило, Микаль натянул мешок из под репы на голову «приговоренному», а Иоханн споро взрезал днище мешка, чтобы Микаль рывком одел это местное «санбенито» на плечи дурачка. Голова, таким образом, показалась из разреза, но руки оставались внутри мешка. Вероятно, при каком-то из резких движений мучителей вдовьему сыну стало больно, и теперь он не смеялся, а плакал. Зато вдоволь смеялись остальные участники этой сцены, исключая Феликса и Ламораля.

— Вяжите к дереву колдуна! — скомандовал Иоханн, подступая к девочке, которая уже не плакала, а глядела напуганными синими глазами на юного аристократа.

— Неопровержимые доказательства явили высокому трибуналу порчу и наговоры, устроенные тобой против бедных селян. Ты изводила скотину!

— Нет-нет-нет! — девочка яростно мотала светловолосой головкой.

— Молоко скисло у добрых женщин… — теперь уже Иоханн, разгневанный, обернулся на звук хохота.

— Молоко скисает коровье или козье, ваше сиятельство, — давился смехом Феликс. — Видно, что в части женщин вы не знаток.

— Ламораль, прикажи своему слуге заткнуться! — рявкнул взбешенный Иоханн. — Иначе я отделаю его ножнами по мягким местам.

— Ваша светлость, — обратился Феликс к Ламоралю, — отчего этот выскочка распоряжается во владениях почтенного дома де Линь?

— Кто выскочка? — покраснел от бешенства Иоханн де Тилли, кидаясь на Феликса.

— Прекратите! — крикнул Ламораль, но его уже никто не слушал.

Феликс прыгнул и вцепился в руку Иоханна, в которой был зажат кинжал, вырвал оружие и бросил его под ноги Ламоралю. Затем он стал наносить удары будущему графу, а тот пытался отвечать, но оказалось, что в простой схватке Иоханну де Тилли не хватает ни выучки, ни силы, ни ловкости в сравнении с метаморфом. Микаль кинулся на помощь Иоханну, в котором видел непререкаемый командирский авторитет, но Феликс и «оруженосца» приложил головой об сухую яблоню, да так, что тот больше не поднялся.

— Трибунал инквизиции попал в руки гёзам! — орал Феликс. — Святой отец, получите-ка в ухо! А под зад не желаете?

С этими словами Феликс бил и пинал Иоханна де Тилли, не обращая внимания на редкие ответы графского отпрыска. Тот едва держался на ногах, и лишь гордость не давала ему свалиться под ноги ошеломленных зрителей, которыми раньше вольно было ему распоряжаться по своей прихоти.