Росс Лэйдлоу - Аттила, Бич Божий

Внезапно колесная ось затрещала и разломилась надвое в том месте, где и была подпилена. Лошади, возничий, колесница – все смешалось в кучу отчаянно молотящих по воздуху конечностей и расщепленного дерева, и куча эта, дважды перевернувшись, с грохотом врезалась в spina . Не дожидаясь, пока служители цирка разберут образовавшийся после naufragium , «крушения», завал, Валентиниан послал сидевшего рядом с ним, в ложе, распорядителя гонок узнать, как чувствует себя Статарий.

– Мертв, ваша светлость, – объявил посыльный, вернувшись в ложу. – Умер мгновенно – сломал шею.

– Слава богу, – выдохнул Валентиниан, испытав невероятное облегчение.

– Ваша светлость? – от изумления у распорядителя гонок отвисла челюсть.

– Я рад, что он не мучился.

Лицо распорядителя просветлело.

– Понимаю, ваша светлость. Вот уж действительно повезло Риму: его император беспокоится обо всех своих подданных – даже о простом невольнике и возничем.

– Благодаря этому ты сможешь воспользоваться услугами cursus velox , – с этими словами Аэций вручил Титу некий свиток. – Маршрут твой таков: следуешь вниз по реке Родан до Арелата, далее – по Юлия Аугуста до ее пересечения с Виа Аурелиа в Италии. Оттуда, уже по Виа Аурелиа, доскачешь до Рима. Со сменами лошадей на почтовых станциях доберешься за неделю. Договоришься о встрече с магистром оффиций и предупредишь его о моем приезде; раз уж император в Риме, двор и консистория тоже должны были перебраться туда из Равенны. Пусть устроит тебе встречу с префектом претория, у которого ты испросишь разрешения на использование мной и сопровождающими меня лицами дворца Коммода. К моему приезду дворец должен быть готов.

– Валентиниану это не понравится, господин, – нерешительно возразил Тит. – Разве императорские дворцы не находятся в его личной собственности?

Аэций пожал плечами.

– Плевать я хотел на то, что он об этом подумает. Магистру пехоты и конницы отказать он не сможет. Так или иначе, префект Боэций – мой друг. Если с Валентинианом возникнут какие-то проблемы, он все уладит. – Он бросил взгляд на стоявшую на тумбе клепсидру. – Нет еще и двух. – Ухмыльнувшись, Аэций похлопал Тита по плечу. – Поторопишься – окажешься в Арелате еще до заката солнца.

В одной из комнат Домус Августана – центрального строения огромного, мощеного кирпичом и бетонированного дворца Домициана, стоявшего на Палатинском холме в Риме, – Валентиниан держал совет со своим amicus principis , своим фаворитом, евнухом Гераклием.

– Требует предоставить ему наш дворец Коммода, – кипел от ярости император. – Самоуверенность этого человека не знает границ! Вдобавок ко всему – подумать только, – позволяет себе пренебречь формальной просьбой и посылает одного из своих прислужников, этого агента Тита, для того, чтобы сообщить нам, что намеревается занять один из наших дворцов. Похоже, он уже забыл, кто здесь император…

– Осмелюсь с вами не согласиться, ваша светлость. Уж об этом-то он точно помнит, – ответил Гераклий. – И все же, я бы вам посоветовал принять дополнительные меры для обеспечения личной безопасности. Сегодня – дворец Коммода, завтра – дворец Домициана? – Евнух улыбнулся. – Надеюсь, вы не находите меня слишком капризным? Не хотелось бы причинять вашей светлости чрезмерное беспокойство, но, полагаю, об этом стоит подумать. Вспомните, что случилось с Грацианом и вторым императором, носившим ваше имя – оба они были свергнуты тщеславными полководцами. Ни для кого не секрет, что Аэций на все готов пойти ради того, чтобы получить ваше согласие на брак его сына, Гауденция, с вашей дочерью Евдокией. Возникает вопрос: почему это так для него важно? А что, если в результате этого союза родится мальчик?..

– Хватит ходить вокруг да около, Гераклий, – резко оборвал его Валентиниан. – На что ты намекаешь?

– Ни на что, ваша светлость, так, размышляю вслух, – вкрадчиво произнес евнух. – Хочу лишь заметить, что если то будет ребенок королевских кровей, Аэций может и не устоять перед соблазном.

– Не устоять перед соблазном? – переспросил Валентиниан, бледнея. – Соблазном узурпировать наш трон, прикрываясь именем внука? Это ли ты хотел сказать?

– Я лишь то хотел сказать, что вашей светлости следует быть крайне осторожным, – мягко, заискивающе произнес Гераклий. – На всякий случай. Аэций, как мы знаем, человек нелицеприятный: уничтожил Бонифация, унизил вашу матушку, плюет на ваши указы. Кто знает, на что он готов пойти ради собственной выгоды? Мой совет: будете с ним встречаться, не оставайтесь наедине, или, по крайней мере, не забудьте вооружиться.