Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том II

Говорят, что «в эту ловушку попал сам Наполеон». О, нет, это совершеннейшая чушь. Уж кто-кто, а император Франции обладал достаточным чутьём, чтобы отличить фальшивый блеск от подлинного величия, и он, конечно, прекрасно понимал, что Палапра — просто шут. Однако, Наполеон был искренне и очень серьёзно увлечён историей Ордена Христа и Храма, потому как раз, что чувствовал в средневековых тамплиерах подлинное величие. Он не стал развенчивать начинание Палапра, одобрив и поддержав стремление своих подданных к возрождению рыцарского духа.

28 марта 1808 года в парижской церкви святых Павла и Людовика состоялась торжественная церемония, посвящённая памяти Жака де Моле. Для проведения церемонии Наполеон предоставил свою личную гвардию. Мессу служил аббат Клуэ, каноник Нотр-Дам де Пари, который в проповеди превознёс благочестие и воинские добродетели тамплиеров, защитников Святой Земли.

Свершилось! Через 500 лет после арестов и казней тамплиеров, после грязных обвинений в богоотступничестве, храмовники были реабилитированы и прославлены, как лучшие христиане своего времени. За тамплиеров-мучеников молились, наконец, в христианским храме. Императорская гвардия салютовала рыцарям Христа и Храма! В такой момент насквозь фальшивому Палапра оставалось нервно стоять в сторонке. Он тут был не при делах, это гений императора Франции прославил рыцарей Храма. Это была последняя вспышка величия франков.

А Палапра и после Наполеона носился со своим фальшивым «Орденом». В 1833 году его «Орден» организовал большую церемонию во Дворце чудес. Молились за короля, собирали пожертвования, одним словом — вели светскую жизнь. Вскоре Палапра стал проявлять признака умственного расстройства и умер в 1838 году. Его преемником на посту «великого магистра» стал англичанин — адмирал Смит. В этой фигуре ещё чувствуется некоторая подлинность, во всяком случае, магистр-адмирал погиб в Алжире в 1840 году, где на стороне французов сражался с неверными. Смерть достойная тамплиера, но после его кончины и сам новоявленный «Орден» скончался в атмосфере полного безразличия.

Говорят, что «Орден», созданный Палапра, мог «возродится из пепла». Нечему там было возрождаться, да и зачем? Пошлость и так бессмертна.

А ещё говорят, что в России времён Фабре-Палапра тоже был свой Орден тамплиеров. Однако, не факт. Как в XIX веке мифологизировали историю Ордена Храма, так и сейчас мифологизируют события XIX века. Некая Оксана Гор пишет о том, что граф Матвей Александрович Дмитриев-Мамонов (1790–1863) был магистром русских тамплиеров. Бесспорно лишь то, что Мамонов, действительно, был личностью весьма незаурядной. Он вёл свой род по прямой линии от Владимира Мономаха и был очень богат. Участвовал в Бородинском сражении, сформировав за свой счёт полк «русских рыцарей». Полк прославился храбростью. Во время заграничного похода русской армии Мамонов искал в Париже «документы, связанные с Орденом Храма». Это вполне могло быть. Впрочем, в Париже той поры было куда легче обнаружить не исторические документы, а самих «тамплиеров» Фабре-Палапра, а ещё легче — тамплиерствующих масонов, которые вполне способны были снабдить простодушного русского графа такими «документами», что обхохочешься.

После войны жизнь Мамонова потекла странно. У себя в поместье в Дубровицах он соорудил крепость с довольно-таки высокой и толстой каменной стеной и башнями. Жил совершеннейшим затворником. Судя по всему, рассудок его начал вредиться. В 1823 году Мамонова объявили буйным, препроводили в Москву, где заключили в арестном доме на Яузе. Его лечили от сумасшествия, причём довольно варварскими методами. Было ли от чего лечить? Трудно сказать, но некоторые его идеи были, действительно. не очень. Говорят, он предлагал правительству Александра I проект присоединения к России Индии и Эфиопии. Тут и правда усомнишься, в своём ли уме человек? К тому же Оксана Гор утверждает, будто бы Мамонову прекрасно было известно о том, что настоящая Святая Земля — не в Палестине, а в Эфиопии. Как, кстати, надлежит относиться к состоянию рассудка самой Оксаны Гор? Если человек, действительно, считает, что земная жизнь Христа протекала в Эфиопии, то это может быть интересно уже не историку, а психиатру. А если дама просто озвучила коммерческий миф, то психиатру это, конечно, не будет интересно, но и историку тоже.

Андрея несколько напрягло, что речь тут зашла об Эфиопии. Может быть, глупая баба просто «слышала звон, да не знает, где он»? Значит, «звон» всё-таки идёт? Как знать. Вполне можно допустить, что реальная информация об исходе тамплиеров в Эфиопию в процессе передачи подверглась искажениям и теперь презентуется читателям в виде полной паранойи. Впрочем, то что касается тамплиеров в Эфиопии — огромная тема, которой Андрей предполагал заняться отдельно.

А что до графа Матвея Дмитриева-Мамонова, нельзя быть полностью уверенным даже в том, что он сам себя считал тамплиером. В цитированных госпожой Гор документах, принадлежащих графу, слово «тамплиер» ни разу не упоминается, фигурирует только слово «рыцарь». Например, Мамонов подготовил брошюру «Краткое наставление русскому рыцарю». И общество своё именовал: «Орден чёрных крестовых рыцарей совершенного союза молчания и Святого Гроба». Надо ли объяснять, что человек, возводящий свою традицию к храмовникам, никогда не назовёт своих единомышленников «чёрными рыцарями», помня о белых плащах тамплиеров. Тут скорее вспомнишь про госпитальеров, которые носили чёрные плащи. К тому же госпитальеров в России насаждал Павел I, как раз, когда Мамонов был ребёнком.

А вот госпожа Гор пишет: «В 1807 году он уже в качестве великого магистра подписал и скрепил печатью «Обряды принятия в ученическую, товарищескую и мастерскую степень»». Это название не оставляет ни малейших сомнений в том, что мысли графа развивались в рамках масонской традиции, после чего не столь уж важно, считал ли он себя тамплиером, или госпитальером, или ещё каким «рыцарем Гроба».

К слову сказать, Оксана Гор утверждает: «Русские тамплиеры существовали со времён Андрея Боголюбского». Может быть всё-таки к психиатру? Вряд ли стоит. Дело в том, что, озвучив столько шикарную байку, «эта русская» её совершенно не развивает, а была бы тут её собственная паранойя, так она бы не поскупилась по подробности. Видимо, она просто воспроизвела чей-то миф из книжки, до которой Сиверцев не докопался, а сама она — не более чем автор пошлых сенсаций.

Впрочем, не надо смешивать отношение к госпоже Гор и к графу Мамонову. В фигуре Мамонова есть что-то щемящее, что-то болезненно-подлинное. Он храбро сражался и хотя бы просто рыцарем, должно быть, имел моральное право себя именовать. Он стал затворником, решительно избегающим общения с людьми, а это уже не может быть позой. Вероятнее всего, рассудок графа расстроился по причине увлечения эзотерикой — к бесовским глубинам нельзя прикасаться безнаказанно. Показательно, что современник Дмитриева-Мамонова тамплиерствующий француз Фабре-Палапра тоже закончил расстройством психики.