Наталия Вико - Дичь для товарищей по охоте

Тихо приоткрылась дверь. В столовую из спальни заглянула Мария Федоровна, поколебалась немного, а потом подошла сзади и обняла.

— Не сердись, Алеша, знаю, что тебе нельзя мешать, знаю, что плохо, что я негодная эгоистка, но вдруг так захотелось обнять тебя, — прижалась она щекой к уху Горького. — Все никак не могу поверить, что мы вместе. И, право же, Алеша, не сон ли это?

— Нет, Марусенька, не сон, — с облегчением отложил он ручку с золотым пером — подарок Саввы. — Хотя, говоря по правде, как раз сон бы тебе сейчас пригодился. Под глазами — круги…

— Фу, Алеша, как дурно ты воспитан! Кто же говорит женщине, что она плохо выглядит? — дернула Мария Федоровна его за мочку уха. — Нельзя такое говорить, даже если женщина и взаправду плохо выглядит.

— Дурно воспитан, говоришь? — Он поднялся из-за стола, обхватил и крепко прижал Марию Федоровну к себе, лишая возможности сделать хоть малейшее движение. — Ах, как дурно воспитан! — со смехом начал целовать ее.

Неожиданный стук в дверь заставил их насторожиться.

— Я никого не жду, — недоуменно сказала Андреева Горькому, который, неохотно разжав руки, вопросительно посмотрел на нее.

— Поди, открой, пожалуй, Алеша, — она бросила взгляд в небольшое зеркало на стене и поправила волосы. — Ну же, Алеша! — поторопила, когда стук повторился.

Горький тихонько подошел к двери и прислушался.

— Алексей Максимович, вы дома? — послышался знакомый голос.

Горький, облегченно выдохнув, распахнул дверь.

На пороге стоял Красин, одетый в чуть припорошенную снегом богатую шубу, в шапке, надвинутой на глаза.

— Не ждали? А зря! — заулыбался он. — Разрешите?

Аккуратно вытер отороченные мехом сапоги о половичок при входе и, войдя в комнату, с любопытством огляделся.

— Вот так, значит, живет великий писатель Максим Горький с молодой женой? Хороший номерок! Скромненько, но уютно.

Андреева молча протянула руку гостю. Ей не понравилась то, что сказал Красин. Особенно фраза про молодую жену. И не потому, что ей уже тридцать шесть, а потому, что брак у них с Алешей гражданский, и это, хотя и не слишком противоречит ее пониманию нравственности, однако ж заставляет чувствовать себя несколько неловко. К тому же было еще одно обстоятельство: официальная жена Алеши — Катерина — ярая эсерка, что вызывало у Андреевой, члена социал-демократической партии большевиков, чувство идеологической неприязни.

— Присаживайтесь, Леонид Борисович! — пригласил гостя Горький после того, как тот снял шубу.

Красин опустился на стул, обтянутый залоснившимся велюром и, откинувшись на спинку, непринужденно закинул ногу на ногу.

— Что-то случилось? — озабоченно поинтересовалась Андреева. — Вот так без договоренности…

— Устал я что-то сегодня, Мария Федоровна, — не ответил он на вопрос. — Прежде чем нанести вам визит, кружил по улицам бесконечно, да так, что чуть не заблудился.

— Хвост? — деловито поинтересовалась Андреева, доставая из буфета блюдо с баранками и конфетами.

— Перестраховывался. Сами знаете, в нашем деле лучше поберечься, чем потом письма из сибирского далека писать. Да и вас с Алексеем Максимовичем беречь надо. Да вы сами-то присядете? А то неловко как-то.

Андреева опустилась на стул. Горький устроился на диване.

— Переполошил вас, уж извините, но дело срочное, и вот, пришлось нарушить договоренности о встречах только на нейтральной территории. Привезли письмо от Крупской, где она сообщает о тяжелейшем положении большевиков за границей. Просит принять срочные меры, иначе партии грозит финансовый крах. Так и пишет отчаянно: «У нас нет ни гроша».

— Но ведь Морозов по договоренности дает, — напомнила Андреева.

— «Савин»-то дает, но не хватает этого. — А кроме него, есть еще источники? — вопросительно посмотрел он на Марию Федоровну.

— Есть, Леонид Борисович, но их ничтожно мало. Да и суммы, которые они предоставляют, малы и не регулярны. От случая к случая. Морозов, по-прежнему, мой главный источник.

— Наш источник, — поправил ее Красин.

— Да-а… Незаменимый он человек! — вступил в разговор Горький. — Цены ему нет! Прямо скажем, наш общий любимец! — бросил ревнивый взгляд на Марию Федоровну, которая недовольно поморщилась, не понимая, шутит Алеша или говорит серьезно.

— Вот именно, — строго сказал Красин, — нет ему цены. И замены пока нет. Потому меня и беспокоит, — помедлил он, подбирая нужные слова, — очень беспокоит… как теперь… после вашего с Алексеем Максимовичем решения… не изменит ли Морозов свою позицию?

— В чем вы видите проблему, Леонид Борисович? — Мария Федоровна сделала вид, что не понимает.

— Марусенька, все же ясно, как Божий день! — немного раздраженно воскликнул Горький, поднялся с дивана и, обойдя Андрееву, положил ей руки на плечи. — Прежде чем мы с тобой решили сойтись, нужно было, по всей вероятности, согласовать вопрос с товарищами, не повредит ли это общему делу. Я правильно понял? — посмотрел он на Красина, который ничего не ответил, а только, пристально глядя на Горького, слегка кивнул головой. — Впредь, многоуважаемый «Никитич», мы с Марией Федоровной в наших личных делах будем осмотрительнее, — немного раздраженно сказал тот, но, не выдержав взгляд гостя, опустил глаза.

— Зря вы сердитесь, Алексей Максимович! — расплылся в улыбке Красин. — Зря, честное слово! Вопрос щекотливый, это понятно, но справедливый. Партийная дисциплина и этика предполагают, что члены партии должны действовать, исходя из интересов партии. И в этом нет ничего обидного и личного, когда идешь к общей цели.

— Алеша, присядь, прошу тебя! — Андреева легонько похлопала ладошкой по руке Горького. — Ну, же, сядь!

Тот, покачав головой, вышел в соседнюю комнату.

— Леонид Борисович! — Андреева скрестила руки на груди. — Кажется мне, надо внести ясность в мои отношения с Морозовым. Поверьте, для него ничего не поменялось. Мы как были, так и остались друзьями… И только, — многозначительно добавила она. — Поэтому отказать сейчас партии в деньгах Морозов не сможет, а попросить его об увеличении сумм, им жертвуемых, я обещаю попробовать.

Взгляд Красина чуть потеплел.

— И, к тому же, кажется, мне, напрасно вы беспокоитесь — Савва Тимофеевич очень любит Алешу, они близки с ним, как братья, поэтому наш с Алешей союз только улучшил ситуацию!

Хотя Леонид Борисович и кивнул в знак согласия, но в глазах его читалось сомнение.

— А что касается поиска других источников, — поспешила продолжить Андреева, — я, конечно, постоянно помню об этом, и как только что-то появится, непременно сообщу.

— Но пока главное — Морозов! — жестко повторил Красин и посмотрел так, что Марии Федоровне стало не по себе.