Елена Жаринова - Сын скотьего Бога

— Он мне не сын, — тихо сказал Словен.

— Что? Ну, так вот. Он говорил о чем-то с волками, а кто ж его знает, о чем? Мы думали, он просит их не трогать нас, когда пойдем обратно через лес. Да они бы и так не тронули, всем известно, волки летом сыты и на людей не нападают. Но только вышло-то по-другому…

Доброжен, то дрожа голосом, то подпуская в него былинного пафоса, рассказал, как расстоянии пяти полетов стрелы от Новгорода на них набросилась волчья стая. Волки вели себя не как обычные звери, они совсем не боялись людей. Они действовали, как будто у них был приказ — убить всех до одного.

— Они были, как люди в волчьей шкуре, как оборотни, — понизив голос, сказал Доброжен. — Как если бы твой сын сам догнал нас и отомстил за то, что мы попытались увести его рабыню. Никто из наших меча не успел поднять. Волки прыгали прямо на горло, рвали и душили… Я сообразил прикинуться мертвым, и мертвых они трогать не стали. Когда они ушли… — Доброжен сглотнул и вдруг истерично заорал: — Да выведите же княгиню! Я не могу при ней говорить такие вещи! Князь, твой сын…

— Он мне не сын! — взревел Словен. — Уведите ее, — велел он дружинникам.

Те нерешительно подступились к Шелони и начали теснить ее из палаты.

— Все правильно, князь, ты же все понимаешь, — Хавр возник у Словена за спиной, как злой дух. — Твой сын Волх был вздорным мальчишкой, он не уважал отца. Но он был всего лишь человеком! Он не повелевал волками. А этот — оборотень. Он не твой сын, он страшный и злой колдун. Но не сомневайся, и на него найдется управа. Ты выйди на улицу, послушай, чего хотят люди.

Дико озираясь, Словен зашагал к выходу. Шелонь оттолкнула дружинников и бросилась за мужем. Но тот, угрожающе подняв руку, прорычал:

— Уйди!

Воздуха, воздуха…В груди вдруг стало тесно и жарко. Словен вел рукой по стене, словно нащупывал дорогу вслепую. Наконец он вышел на крыльцо.

Море людских голов колыхалось у княжьих хором. Здесь были жены, братья, отцы, матери и дети пропавших послов, их свойственники, соседи и друзья — весь город, повязанный узами кровного и некровного родства. Женский плач мешался с мужским ропотом. Они сливались в одно и то же слово: месть! Месть! Этот гул кровью бился в висках…

— Твои лучшие, ближайшие дружинники погибли лютой смертью, — твердил Хавр. — И это только начало. Разве город может чувствовать себя в безопасности, когда рядом завелось такое зло?

— И что ты предлагаешь? — раздраженно спросил Словен. Ему было очень плохо. — Собрать ополчение? Лишиться еще людей? Оставить город без защиты?

— Зачем? — возразил Хавр. — Есть отличный выход. Моим парням давно пора проветриться. Их поведет Альв — он самый толковый воевода. А твой Доброжен покажет дорогу к логову оборотня. Решайся, князь. Нельзя оставлять в лесу это осиное гнездо.

— А ну, пустите меня!

Дружинники не решились силой удерживать княгиню, которая протолкалась к мужу. Она была бледна, растрепанна, и голос у нее дрожал слезами.

— Словен, ты же обещал! Ты клялся Перуном и Мокошью!

— В чем ты клялся, князь? — голос Хавра звучал зловещим спокойствием.

— Я обещал, что оставлю Волха в покое.

— Волха! — торжествующе улыбнулся Хавр. — Но Волха больше нет. Княгиня не хочет этого понять, мне жаль ее, она мать… Но ты мужчина, ты должен рассуждать здраво. Твой сын сгинул где-то в лесу. Злой оборотень-колдун занял его тело. Вели послать русов, ты не нарушишь никакой клятвы…

— Сам ты колдун и оборотень! — крикнула Шелонь. — Ты и твои Безымянные вершите страшные, жестокие обряды! Наши предки никогда не занимались ничем подобным! Словен! Опомнись, не слушай его! Этот человек желает тебе зла. Знаешь, почему он так ненавидит Волха?

Шелонь внезапно осеклась. Хавр посмотрел на нее с недоброй усмешкой и ответил голосом уверенного в своей правоте, но все же обиженного недоверием человека:

— Не стану спорить с тобой, княгиня. Надеюсь, князь сам разберется, кто ему настоящий друг, а кто предал его еще до рождения этого несчастного погибшего мальчика.

Словен затравленно переводил взгляд с бледного лица Шелони на сосредоточенную физиономию Хавра. Он хотел мести, хотел уважения горожан. Идея осуществить эту месть руками русов, не вмешивая словен в убийство своих соплеменников, отметала почти все сомнения. Но он боялся гнева Мокоши, который сулил ему остановившийся взгляд жены. В голове гудело, и сердце бухало, как чугунный пест в ступке. Лица людей мешались в пестротканое полотно.

— Помогите князю! Держите, держите его!

Дружинники едва успели подхватить грузное тело Словена, осевшее на пол. Шелонь, давясь бессильными слезами, молча теребила его руку. Хавр сочувственно покачал головой и махнул рукой одному из своих русов.

— Безымянные вернулись?

Получив утвердительный ответ, он велел:

— Через час собираемся на Перыни!

Этой ночью разразилась гроза. Молнии резали черное небо над лесом, голоса богов-громовержцев раскатисто ворчали в сомкнутых тучах. На Перыни собралась русская дружина. Ветер трепал бороды наемников и косматые гривы их коней.

Безымянные окружили огненный восьмилистник Перуна. Восемь фигур в черных, косматых плащах из шкуры дикого быка вытянули к огню руки со скрюченными пальцами. Между воем ветра и грохотом грозы слышались какие-то заклинания.

Появился Хавр. Он внимательно оглядел Безымянных и тихо спросил:

— Готовы?

— Да, — в один голос сумрачно ответили те.

Хавр кивнул.

— Альв! — крикнул он. — Веди людей на корабли! А нам еще надо немного пошептаться.

Воевода Альв отдал приказ, и русская дружина погнала лошадей к берегу. Ветер бил в лицо.

— Ну и ночка сегодня! — Альв попытался перекричать стихию.

— Да уж… — его племянник Мар закутался в плащ. — Никогда не видел такой страшной грозы. Но эти — еще страшнее, — он хмуро оглянулся на Хавра и восьмерых Безымянных, окруживших Перуновы костры.

Альв расхохотался.

— Не трусь, малыш! Знаешь, — он вдруг подмигнул, — Хавр запретил об этом говорить, но придет время, и ты сам увидишь: эти парни умеют не только бубнить молитвы. Клянусь Перуновой бородой, мы и не заметим, как сотрем с лица земли город князева пащенка! Никогда не видал таких легких денег! Но если тебе дорог здоровый сон и рассудок, не вздумай подсматривать их тайны, малыш!

Альв снова захохотал и пришпорил коня. Мар последовал за ним, пригнувшись от ветра к лошадиной шее. Он не оглядывался, но спиной чувствовал, как что-то темное и жуткое, совсем не похожее на обычный дым, поднимается от Перуновых костров.

Утренний лес пах грибной сыростью. Солнце пригревало мшистые кочки, влажные от постоянных дождей, выпаривало накопившийся за ночь туман. Стояли лучшие дни для «тихой охоты», и женщины из Новгорода бесстрашно забредали глубоко в лес, а обратно возвращались с корзинами, доверху набитыми грибами и ягодами.