Елена Жаринова - Сын скотьего Бога

— Ты бросаешь мне вызов? — холодно спросил Волх Кулему. — Клянусь Велесом, я не виноват в смерти послов и готов доказать это с мечом в руке.

Взгляд у молодого князя был тяжелый. Но Кулема его выдержал, ответив в том же тоне:

— Я бы дрался с тобой, если бы ты обидел только меня. И если бы речь шла только о моих осиротевших товарищах, вопрос можно было бы решить поединком. Но ты обидел весь город. Так ведь? — потребовал он поддержки у толпы, и та охотно поддакнула: «Так! Так!» — Значит, ты преступник. Тебя надо судить. И ты не выйдешь из своих хором, пока наш совет не решит твою участь.

— Пошел к лешему! Я выйду, куда и когда захочу! — заявил Волх, хватаясь за правое бедро. Но меч остался в покоях, у постели. Идти за ним сейчас нельзя. Если он уйдет с крыльца, все решат, что он послушался этого краснобая Кулему.

— Послушайте! Да послушайте же! — охрипший девичий голос заглушил ропот толпы. На первую ступеньку крыльца выскочила Сайми — красная, сердитая, запыхавшаяся. Заслонила, как курица цыплят от коршуна, неожиданно подумал Волх.

— Кулема, у тебя что, отвалились уши? — уперев руки в боки, поинтересовалась Сайми. — Ты не слышал, как твой князь клялся тебе, что он ни в чем не виноват?

— Тебя-то кто спрашивает, белоглазая? — презрительно выкрикнула Паруша. — Княжья подстилка, всем известно, что ты в него влюблена. Потащилась за ним, бесстыдница, из самого Словенска. А пока ты перед ним хвостом вертишь, мы тут сидим соломенными вдовами. У нас, между прочим, мужья в Словенске, ты подумал об этом, князь?

— Да, я люблю князя Волха! — звонко выкрикнула Сайми, и ее щеки стали совсем пунцовыми. — Когда он убил моего жениха, мне было жаль несчастного Вейко. Но Вейко был виноват, он предал город, который его приютил. И Волх покарал его своей рукой, ни от кого не прячась. Если бы в этот раз он захотел наказать послов за то, что они увели его челядь, он сделал бы это без всяких волков!

Толпа снова загудела, но в гуле этом не было единства. Слова Сайми многим показались разумными.

— Надо же, какая у тебя заступница, — тихо сказала Ильмерь. Ее голос был серьезен, но Волх все равно решил, что она издевается.

— Уходи отсюда, — заявил он Сайми. — Я же велел тебе пореже попадаться мне на глаза. Я не нуждаюсь ни в чьей защите. Я снова — в последний раз! — клянусь отцом моим Велесом перед вами всеми, что велел волкам проводить посольство через лес.

— Так как же вышло, что мой отец мертв? — спросил Соколик.

— Не знаю, — сквозь зубы признался Волх. И снова поднялся ропот — ответ князя не понравился толпе. Раздались оскорбительные выкрики в адрес Сайми, а потом ком грязи пролетел у самого ее лица. Следующий ком, побольше, разбился о крыльцо.

— Хорошо, только давайте без глупостей.

Между Сайми, Волхом и толпой вырос Бельд.

— Если вы такого мнения о своем князе, почему не боитесь, что прямо сейчас, в этот самый миг он зовет волков себе на помощь? А волки быстро разберутся, чьей рукой это брошено! — носком сапога он скинул грязь с крыльца.

Толпа притихла. Как дети! — подумал Волх. Но Кулема огрызнулся:

— Не надо нас запугивать, Бельд! Всем известно, что ты — верный пес Волха. Ты ему веришь — это твое право. А нам нужны ответы и доказательства.

— Будут вам ответы и доказательства! — сакс взбежал на крыльцо. — Князь пойдет и поговорит с волками. А я расспрошу Мичуру, как только он придет в себя. Так мы узнаем правду.

— Никуда я не пойду! — упрямо прошипел Волх. — Я не обязан ни перед кем оправдываться!

— Хорошо, не заводись, — Бельд теснил его к двери. — Не надо сейчас их злить, они просто в ужасе от случившегося, и Кулема тоже, а ведь он тебе не враг… И потом, разве сам ты не хочешь знать, кто убил послов? Только ты можешь это выяснить.

Волх хмуро ссутулился. Он повернулся к Ильмери:

— А ты чего молчала? Почему упустила случай бросить в меня камень? — с вызовом спросил он. Ильмерь пожала плечами.

— Никто от меня этого и не ждал. Весь город уверен, что я твоя наложница.

— Вот как, — прищурился Волх. — А тебя это, конечно, позорит? Так я могу пойти объявить им, что это не так.

— Не трудись, — холодно сказала Ильмерь. — Мне все равно.

Бельд между тем спустился вниз. Он схватил Сайми за руку и не отпускал от себя, пока толпа не начала расходиться. Последним с площади ушел Кулема.

— Разговор не окончен, сакс, — заявил он. — Завтра с утра мы снова потребуем от князя ответа. Сторожить его никто не будет. Если он сбежит — это тоже будет ответ. Пусть попытает правды, мы все хотим ее знать.

— Ты мог все то же самое сказать, не баламутя людей, Кулема, — укорил его Бельд. Тот посмотрел на него в упор.

— Ты просто не был на этой поляне, Бельд. Завтра утром! — сказал он и быстро пошел прочь.

— Сумасшедшая! — накинулся Бельд на Сайми. — Чего вылезла? Тебя могли убить!

Сайми не обратила внимания на выговор. Она смотрела на Бельда с благоговением.

— Какой ты умный, какой ты молодец, Бельд! Ты же спас его!

— Это ты его опять спасала, — буркнул сакс. И почему-то покраснел.

Тонкоствольные сосны со скрипом качались в вышине. Казалось, это они своими жидкими верхушками сгоняют тучи, словно огромные метлы. Погода портилась. Там, где смыкался мрачный ельник, становилось темно, как ночью.

На поляну, где погибли послы, Волх не пошел. Он и так прекрасно представлял картину, от которой переворачивался желудок и темнело в глазах. Волх не раз видел мертвых, но к виду смерти невозможно привыкнуть, она меняет маски — одна страшнее другой.

Просто уйдя подальше от города, Волх сел на мшистую кочку спиной к сосне и закрыл лицо руками. Так плохо, так страшно и одиноко ему еще не было никогда.

— Отец! — жалобно прошептал он. Ответа, как обычно, не было.

Поговорить с волками… Все — даже самые близкие, даже Бельд, — свыклись с необычным даром князя. Теперь, когда первое изумление прошло, они принимали как должное его умение говорить со зверями и птицами. Никто не знал, сколько раз Волх проклинал свой дар. Подарки богов — тяжкая ноша…

Как объяснить, что как только между тобой и зверем устанавливается мысленная связь, ты проваливаешься во тьму звериного сознания. Твои чувства обостряются во сто раз — почти непереносимо для человеческого тела. Сердце бьется со скоростью мышиного, образы мелькают в глазах, нос задыхается от запахов. Но ты не зверь, ты не умеешь всем этим пользоваться. Просто на это время ты перестаешь быть человеком. Страшно… Но еще страшнее — и в то же время так соблазнительно — потерять дорогу назад, остаться в этой тьме навсегда.

Волки уже были здесь. Волх видел серые тени, мелькнувшие за деревьями. Но первыми заговорить они не могли — таковы правила. Не отнимая рук от лица, Волх позвал вожака.