Кейт Уиггин - Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

— Она мне угрожала, но я не верю ни одному ее слову.

Эти последние слова Минни произнесла нарочито громко. Она чувствовала, что закон и порядок на ее стороне, и это придавало ей храбрости.

На уроке Ребекка подняла руку и попросила у мисс Дирборн разрешения передать Минни Смелли записку. Мисс Дирборн разрешила. Записка была следующего содержания:

P. S. Теперь ты мне веришь?

Стихи возымели действие, и с тех пор, встретив кого-то из Симпсонов, пусть даже на расстоянии мили от кирпичного дома, Минни Смелли невольно содрогалась и отходила в сторонку.

В следующую пятницу, после этой «самой ужасной битвы, о какой только слышали в мире», как писал Баньян в «Странствии пилигрима», в маленькой школе на холме произошло знаменательное событие. По пятницам здесь непременно устраивались утренники с чтением стихов, пением и разыгрыванием комедийных сценок. Назвать подобные встречи праздником означало бы оскорбить святое понятие праздника. Большинство детей просто терпеть не могли эту «говорильню». Из-за нее приходилось целую неделю зубрить нудные стишки и сценки, а потом дрожать, как бы что не выскочило из памяти.

Мисс Дирборн после этих собраний обычно приходила домой с головной болью и потом все утро и весь вечер отлеживалась в постели. А случайная родительница, оказавшаяся на таком торжестве, сидела в первом ряду с капельками пота на лбу, выслушивая все эти давно уже знакомые приветствия.

Порой ребенок, начисто забывший свой текст, кидался на материнскую грудь и его выносили на свежий воздух, где успокаивали или бранили, в зависимости от обстоятельств и настроений. Но впечатление все это производило всегда удручающее.

И вот Ребекка надумала превратить эти ужасные утренники во что-то похожее на настоящий праздник. Она научила Илайджу и Элишу Симпсонов читать стихи в такой смешной манере, чтобы это развеселило учительницу, всю школу, да и самих артистов. А для Сьюзен, которая сильно заикалась, Ребекка нашла стихотворение, написанное от имени заики. Сама же она вместе с Эммой Джейн решила разыграть сценку про городскую и деревенскую девочек.

Мисс Дирборн почувствовала, что в грядущую пятницу из утренника может выйти толк, поэтому решила пригласить жену врача, жену священника, двух членов родительского комитета и еще нескольких мам.

Ливингу Перкинсу поручено было разрисовать одну из школьных досок, а к другой доске неожиданно для всех она вызвала Ребекку. Ливинг, слывший среди учеников непревзойденным художником, решил изобразить на доске карту Северной Америки. Ребекка была отнюдь не сильна в реалистической живописи, однако придумала, как выйти из положения. На глазах у зачарованных зрителей на доске возник американский флаг, созданный красным, белым и голубым мелками. Каждая звездочка занимала положенное ей место, а полосы как будто развевались на ветру. Позади возвышалась фигура Колумбии, срисованная с крышки коробки из-под сигарет, в которой хранились мелки.

Мисс Дирборн была очень довольна.

— Нам надо поаплодировать Ребекке за такую замечательную картину. Вся школа вправе гордиться этой работой.

Ученики устроили настоящую овацию, а Дик Картер салютовал, поднявшись с места. Сердце Ребекки запрыгало от радости. Она почувствовала, что ее душат слезы. И так растерялась, что даже пошла в другой ряд. Впервые в жизни маленькая «золушка» выслушала столько похвал и восторгов. Как «честь воспламеняет честь», так энтузиазм порождает энтузиазм, а талант и ум раззадоривают другие таланты и умы. Алиса Робинсон предложила, чтобы все спели хором «Багряный, белый и синий» и по ходу песни исполнители показывали бы руками на флаг, который нарисовала на доске Ребекка. Дик Картер предложил, чтобы Ливинг Перкинс и Ребекка поставили под «картинами» свои имена, чтобы опоздавшие тоже знали, кто это сделал. Хильда Мезерв попросила разрешения прикрыть ветками самые заметные дыры на стенах и поставить в ведро большой букет полевых цветов. Тем временем Ребекка пребывала вдали от всех этих практических деталей. Она сидела молча, и сердце ее было так переполнено благодарностью и счастьем, что она едва помнила слова своей роли. На перемене девочка держалась очень скромно, несмотря на то что теперь была в центре внимания. В этой обстановке общего доброжелательства произошло примирение Ребекки Рэндалл и Минни Смелли. Минни под руководством Ребекки собирала кленовые ветки и украшала ими неприглядную печку в углу классной комнаты.

После утренних занятий, в четверть двенадцатого, мисс Дирборн распустила ребят, чтобы живущие поблизости смогли пойти домой и переодеться.

— Вон она! Опаздывает больше чем на час. Еще бы чуть — и попала бы под ливень, — говорила тетя Миранда тете Джейн. — И в довершение ко всему еще вырядилась в новое платье и пританцовывает — вылитый папочка! А зонтиком помахивает, будто она актриса какая-нибудь. Джейн, я здесь старшая и должна сказать свое веское слово. Если тебе это не по нутру, можешь побыть на кухне, пока я не кончу разговор. А ты иди сюда, Ребекка, мне надо с тобой поговорить. Ты почему на школьное торжество надела без разрешения хорошее, новое платье?

— Я бы обязательно спросила разрешения, но, когда пришла домой, вас не было дома, — объяснила Ребекка.

— Точнее было бы сказать: ты воспользовалась моим отсутствием и надела платье, прекрасно зная, что я бы этого не допустила.

— Если бы я ни капельки не сомневалась, что вы будете против, — сказала Ребекка, стараясь быть правдивой, — я бы не надела, но я была не вполне уверена и поэтому рискнула. Тетя Миранда, если бы вы представляли, каким замечательным праздником получился сегодняшний утренник…

— Это твое любимое слово «представляла»! Вот именно, ты везде только представляешь и выставляешь себя напоказ! Наверное, и зонт выставила?

— Тетя, но с ним получилось так смешно, — говорила Ребекка, стоя с опущенной головой, словно на исповеди. — У меня раньше не было ничего, что подходило бы к этому зонтику, а это платье так хорошо с ним сочетается! Мы с Эммой Джейн разыграли сценку — в ней участвуют городская и деревенская девочки. И меня осенило, что платье и зонт сразу создадут образ городской девочки. Я ведь не испачкала и не порвала платье.

— Испачкала бы — это еще полбеды. Самое худшее то, что ты дня не можешь прожить без проделок и интриг, — ледяным тоном выговаривала Миранда. — Вспомни все свои выходки за этот год. Тебя как будто сатана подзуживает. Проходишь к себе в комнату с парадного крыльца и думаешь, что все будет шито-крыто. А не тут-то было: вон, платок уронила на лестнице. Сняла зачем-то марлевую сетку с окна, и теперь дом полон мух. Остатки завтрака на кухню опять не отнесла, тарелку на место не поставила. А сегодня с двенадцати до трех боковая дверь стояла распахнутая настежь: приходи и бери что хочешь!