Кейт Уиггин - Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

Вскоре она принесла тете Миранде вымоченный в молоке и поджаренный хлеб, положив его в большую китайскую миску с золотой каемкой, которую водрузила на поднос с крахмальной салфеткой. Рядом с миской она поставила солонку и положила веточку герани.

— Ну вот, тетя Миранда, — весело сказала Ребекка, — я постаралась приготовить хлебцы по рецепту Сойеров, а не Рэндаллов.

— Иногда тебе удается мне угодить, — улыбнулась тетя. — Хлебцы в самом деле у тебя вышли вкусные, только зачем было ломать мой чудесный цветок?

— По-моему, вы не совсем правы, тетя, — стала рассуждать Ребекка. — Эта герань любит вас и мечтает чем-то вас порадовать в какой-нибудь из вечеров. Я однажды утром видела, как она плачет.

Таинственные неприятности, о которых умолчала тетя Джейн, заключались в том, что сестры Сойер совершенно разорились. Их небольшое состояние в двадцать пять тысяч долларов было вложено в дело одного из друзей их покойного отца и приносило тысячу долларов ежегодного дохода. Пять лет назад этот друг тоже умер, тогда вести дела взялся его сын. Вначале все шло по-прежнему, но вдруг пришло письмо, в котором сообщалось о банкротстве фирмы и о том, что деньги Сойеров сгорели, как и все остальные вклады.

Конечно, потеря тысячи долларов годового дохода — весьма крупная неприятность. Сестры вынуждены были поступиться относительным комфортом и экономить буквально на всем. Но главное то, что удар настиг их в самое неподходящее время. Учебу Ребекки, пансион в Уорехаме нужно было оплачивать. Пусть немного, но все же платить.

— Мы сможем ее доучить? Неужели нам придется отказаться и объяснить ей, почему? — в слезах пытала Миранду младшая сестра.

— Ну уж нет. Взялся за гуж, не говори, что не дюж, — в обычном своем мрачном тоне отвечала Миранда. — Мы взяли ее из дому, мы клятвенно обещали Аурелии выучить ее на кого-то. Кто же мы будем, если нарушим клятву? Годы пройдут, Аурелия состарится, и на кого ей еще полагаться, как не на Ребекку? У Ханны все мысли теперь о ненаглядном муженьке, а мать — с глаз долой, из сердца вон. Джон не желает фермерствовать, ему, видите ли, надо быть доктором. Как же, нынче никто не хочет сходить в гроб без сопровождения красивого молодого доктора! Нет, Джейн, теперь все наши прихоти побоку, только бы нам успеть в главном, и ты знаешь, что для нас главное! Как мы можем поступиться своими принципами?

«Поступиться своими принципами» — это значило, с точки зрения честных обитательниц Новой Англии, совершить грех, не многим уступающий по степени тяжести поджогу, грабежу и убийству. И хотя в этой своей принципиальности американки подчас заходят весьма далеко (как в нашем случае, когда две шестидесятилетние женщины вытягивали последние капли из своих запасов, лишь бы только не изменить данному слову), все же, с общественной точки зрения, принципиальность эта не зло, а благо.

Ребекка ничего не знала о денежных затруднениях своих тетушек, но ей все чаще бросалось в глаза, что они на всем экономят, от всего урезывают, во всем себе отказывают. Мяса и рыбы покупали с каждым днем все меньше. Прежде хозяйки два дня в неделю целиком посвящали стирке, уборке и починке, а теперь этот хороший обычай был предан забвению. Зато много времени уделялось чистке и отделке старомодных шляп, приготовленных уже на выброс. Прекратились регулярные поездки на церковные службы и в Портленд. Экономия во всем дошла до самого крайнего предела. Да, угрюмость и неуступчивость Миранды уничтожили в ней последние признаки женственности, зато она ни разу она не позволила себе сказать в лицо Ребекке, что та ее обременяет. Так что Ребекка разделяла домашнее горе лишь в том отношении, что ей приходилось донашивать старые платья, шляпы и жакеты, не питая никаких надежд на обновление своего гардероба.

На Солнечном ручье тоже весь год неприятности сменяли одна другую, как на страницах длинного романа с продолжениями. Картошки накопали совсем мало, на ветках висело по два яблока — лето выдалось неурожайное. Аурелия страдала приступами головокружения, а Марк сломал ключицу. У него это был уже четвертый перелом, и Миранда мрачно пошутила, что благодаря Марку она узнала все кости в человеческом скелете. Залог, подобно вампиру, высасывал все соки из рэндалловской фермы, и впервые за четырнадцать лет за семьей был записан невыплаченный долг — пятьдесят восемь долларов.

Единственным светлым пятном среди беспросветного мрака явилось обручение Ханны с Уиллом Мелвиллом. Земли этого молодого фермера примыкали к владениям Рэндаллов, он был один на белом свете и сам себе хозяин. Ханна была так поглощена приготовлениями к свадьбе, что уже не вникала, как прежде, в тревоги матери. Она принадлежала к тем натурам, которые проявляют благородство, пока существуют препятствия, а когда все идет благополучно, они портятся и вырождаются. Ханна приехала на неделю погостить в кирпичный дом, и Миранда, делясь своими впечатлениями с Джейн, сказала, что девица показалась ей черствой, скрытной и очень себе на уме. «Она вся в Сьюзен Рэндалл, просто вылитая Сьюзен, — язвительным тоном говорила Миранда. — Все ее мечты теперь о Темперансе. Если кто-то освободит Аурелию от бремени, то не она и не мистер Мелвилл, а Ребекка или мы, грешные».

— Вашему материалу под названием «Дикие цветы Уорехама» дана положительная оценка, мисс Перкинс, и он будет вскоре опубликован в «Кормчем», — выпалила Ребекка, врываясь в комнату, где Эмма Джейн занималась рукоделием. — Я собиралась на чай к мисс Максвелл, но решила прийти домой, чтобы тебе сообщить.

— Ты шутишь, Бекки! — дрогнувшим голосом произнесла Эмма Джейн, поднимая голову от своей работы.

— Нисколько. Главный редактор ознакомился со статьей и нашел ее весьма поучительной. Она появится в ближайшем номере.

— Это не в том ли самом, где твое стихотворение про золотые ворота, которые закроются за нами, когда мы окончим колледж? — Эмма Джейн, затаив дыхание, ожидала ответа.

— Именно так, мисс Перкинс.

— Ребекка! — воскликнула Эмма Джейн, словно перед лицом грядущей трагедии, которую она не сможет пережить. — Я не знаю, как я это вынесу. Если со мной что-то случится, похорони этот номер «Кормчего» вместе со мной… Ах, если бы мне можно было поселиться вместе с тобой в каком-нибудь маленьком домике, когда мы вырастем, — я бы делала всю домашнюю работу, и готовила бы, и переписывала твои стихи и рассказы, и относила бы их на почту. И тебе ничего не надо было бы делать — только писать. Вот было бы здорово!

— Это в самом деле было бы чудесно, но я дала обещание Джону, что буду у него домоправительницей.

— Но он только через много лет сможет обзавестись собственным домом, ведь так?