Кейт Уиггин - Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

Но это еще не вся наша история.

Когда Принцесса брала иголку и пришивала к листьям слова, она соединяла свою мысль и мысль Доброй Волшебницы. А потом отпускала лист гулять, и он летел по ветру, пока не падал на землю. И множество других маленьких принцесс ощущали то же, что она, и поступали, как она, поэтому ни одна из мыслей Короля не исчезла. Потому что помыслы, желания и упования, исполненные благодарности и любви, не могут умереть. Они живут вечно, облекаясь во все новые и новые формы. Их невозможно увидеть — наше зрение слишком для этого слабо. Услышать мы их тоже не можем — они не для человеческого слуха. Лишь иногда мы можем их почувствовать, хотя зачастую и не понимаем, что побуждает наши сердца к благородным поступкам.

Но чем же нам окончить эту маленькую сказку?

Возможно, в один прекрасный день, когда Добрая Волшебница предстанет перед Королем, он скажет ей:

— Я знаю твое лицо, твой голос, твои мысли и твое сердце. Я слышал шум твоей кареты на столбовой дороге. И я знал, что ты — мой вестник. Вот у меня в руках послания, они пришли со всех концов моей державы. Они от усталых и измученных странников, которые пишут, что они не смогли бы достичь Врат, если бы ты не помогла им, не вдохнула в них силы. Прочти их как подтверждение того, что ты несла королевскую службу.

И когда добрая Волшебница будет их читать, сладкое благоухание польется со страниц, полузабытые воспоминания всколыхнут воздух. И опять, и опять прекрасным эхом будет звучать в душе Волшебницы сказанное ей слово:

— Прочти эти письма — в них подтверждение того, что ты несла королевскую службу.

Летний семестр в Уорехаме окончился. Дик Картер, Хильда Мезерв и Ливинг Перкинс получили свидетельства об окончании школы, и из «представителей» Риверборо в Уорехаме остались только Ребекка и Эмма Джейн.

Тем временем Делия Уикс вновь пожаловала из Льюистона в Риверборо с коротким визитом, и миссис Робинсон решила отметить это событие небольшой вечеринкой для избранного круга дам, тем более что клубники на грядках было видимо-невидимо, а старого петуха самое время было «порешить». Миссис Робинсон предупредила мужа о предстоящем собрании и потребовала, чтобы он отобедал на верстаке в сарае, поскольку она устраивает «девичник».

— Что ж, пусть будет по-твоему, — ответил мистер Робинсон. — Но только ты принеси мне в сарай бобов. Я, так уж и быть, порешу моего старого товарища, а уж едят пусть другие.

Миссис Робинсон собирала у себя гостей раза два в год, а потом по нескольку дней пребывала в изнеможении: борьба между гордостью и скупостью отнимала все ее силы. На этот раз, чтобы не ударить в грязь лицом, она задумала испечь большой мраморный торт.

«Старый товарищ» проваривался с самого утра на медленном огне, но это был какой-то неподдающийся петух. С момента своего погружения в кастрюлю он не сделался мягче ни на йоту.

— Каменный! — вздыхала Алиса, трогая петуха вилкой. — Как же ты, мама, вынесешь гостям это пугало?

— Ничего, у меня есть острые ножи. К тому же я приготовлю подливку и положу вокруг петуха печеные яблоки. Правда, к курятине не идут печеные яблоки, но как отвлекающий маневр…

Надо сказать, что петух в окружении печеных яблок поначалу произвел на женщин Риверборо большое впечатление. Когда Алиса внесла блюдо, ее встретил хор восторженных восклицаний. Правда, как только принялись есть несчастную птицу, возгласы смолкли словно по мановению свыше.

— Я так благодарна всем, кто был на выпускном вечере и поздравлял мою Хильду, — сказала миссис Мезерв, которая сидела в конце стола и накладывала гостям курятину, в то время как на другом конце миссис Робинсон разливала кофе.

Миссис Мезерв в чем-то напоминала свою дочь. Она считалась в Риверборо первой модницей. Говорили, что ее тщательно продуманная внешность обходится ей в пять долларов ежедневно и что она дважды в год наведывается в Портленд к портному и парикмахеру. Но в подобных случаях очень рискованно называть точные цифры. Поэтому добросовестный историк всегда предпочтет остеречь чересчур доверчивого читателя от неразборчивого потребления фактов. Так Истина Нового Завета предостерегает против людей, которые недостойным образом искажают ее.

Что же касается облика миссис Мезерв… Те, кто сиживал в юности за ее кухонным столом, должны помнить, что, когда у нее было благодушное настроение, она учила, как надо делать «даму из теста». Формочкой вырезала кружок, а потом старательно изображала на нем человеческие черты, вдавливая на месте глаз две черные смородины. Вот эта «пряничная дама» и есть точный портрет мамаши Мезерв (или миссис Петер Мезерв, как называло ее большинство) в зрелые годы.

— Скажите, Делия, как вам понравилось платье Хильды? — спросила она, оттягивая резинки своих браслетов из черного янтаря — она всегда так делала, когда была раздражена или возбуждена чем-то.

— Мне оно понравилось, платье было очень красивое, — ответила Делия. — Но наибольшее впечатление на меня произвело сочинение вашей дочери. Оно было самое необычное из всех. И читала она так громко, выразительно — я впитывала каждое слово и слышала, как девочки говорили: «У нее такой язык, точно тебе кладут в рот эклер».

— Она писала это сочинение на соискание премии Адама Лэда, — пояснила миссис Мезерв. — Господа из комиссии сказали мне, что она заняла бы первое место, а не четвертое, если бы выбрала другую тему. Еще бы! В комиссии было трое священников и трое дьяконов, а Хильда — девочка живая, озорная.

Хильда озаглавила свое сочинение «Мальчики» и, обладая известными познаниями и опытом, сумела занимательно раскрыть выбранную тему. Ее работа пленила аудиторию искрометным юмором и намеками на всем известные события, но все же с чисто литературной точки зрения сочинение было далеко от совершенства.

— Мальчик, который получил первую премию, тоже читал свою работу, а вот Ребекка почему-то нет, — заметила миссис Робинсон.

— Ребекка получит степень только на будущий год, поэтому в празднестве выпускников она не участвовала. Однако в школьной газете можно прочесть оба лучших сочинения — Герберта Данна и Ребекки, — попыталась внести ясность миссис Коб.

— Спасибо, что сказали. Непременно прочту. Я не поверю, что она могла написать лучше Хильды, пока не прочту своими глазами. В любом случае, премии надо было присудить старшему классу.

— Марти, конкурс был объявлен для двух старших классов, — возразила миссис Робинсон. — Просили, чтобы мистер Лэд сам вручал свои премии, а он отказался. Странно! Такой богач, изъездил все Штаты — и стесняется выйти на сцену. Непонятная скромность.