Игорь Генералов - В тени славы предков

Хвост оглянул князя изменившимся тёмным взглядом серых глаз, в которых воскресли запрятанные глубоко в голове воспоминания о битвах бок о бок с покойным отцом Ратшей Волком, произнёс:

— Он не лжёт, княже, — и тут же спросил: — Как звали тебя раньше, воин?

— Сам я из Ладоги, и там люди называли меня Турином. С тех пор я не менял имя, пока варяги не переиначили по-своему.

Упландцы оживлённо обсуждали услышанное. Торир-Турин, выговорившись, с обречённой тоской смотрел то на Владимира, то на Хвоста. Кальв полушутя пытался возвеличить значимость приносимой жертвы Ньёрду:

— Теперь Эгир никогда не тронет меня волной, а на пути купцов, которые идут либо к нам с Иваром в фюльк [150] Фюльк ( сканд. ) — область. , либо к конунгу Эйрику, никогда не раскинет сети Ран! [151] Ран ( сканд. ) — великанша, штормовое божество моря, сестра и жена Эгира. Ран владела волшебной сетью, которую набрасывала на корабли, чтобы утащил, их на дно и там поживиться добычей.

— Кальв Олавсон! Твои люди и твоего брата Ивара взяли в полон этого хёвдинга, — произнёс Владимир, — а я прошу тебя отдать его мне! Взамен ты можешь взять мою долю добычи и воеводы моего Ульвхалли!

Кальв уже ожидал предложения, но всё равно не ответил, обдумывая и украдкой глядя на Ивара, что стоял, опираясь на топор, поставленный длинным древком на землю, и смотрел на происходящее невидящим взглядом. Для него, равно как и для Кальва, была первая битва с таким потерями. Просто старший брат переживал больше, прогоняя через себя каждый миг боя, прикидывая, что мог бы сделать, чтоб спасти соратников, со многими из которых играл в мяч в одале своего отца, ходил на ловы и за данью к бондам. Олав вплотную приблизился к Кальву, заговорил с мягкостью рыси:

— Сегодня Ньёрд принял много славных викингов, и души их отправились в Вальгаллу. Тебя уже не осудят боги, но Гарда-конунг и я рядом, потому прошу тебя думать днём сегодняшним.

— Уступи, Олавсон, — Стейнар-кормщик, ходивший в походы ещё с Олавом-ярлом и пользовавшийся беспрекословным уважением, строго смотрел на Кальва, понимая, что тот согласен уже, лишь набивает цену уступаемому слову.

— Если не хочешь подарить жизнь мне, возьми в свой хирд моих воинов, сын упландского ярла, — сказал Турин. — Среди них много йомсвикингов, и они пойдут куда угодно за хорошим вождём.

Здесь оживился Ивар. Он был не против пополнить истаявшую дружину пусть даже бывшими, но доблестно сражавшимися врагами, если только они принесут клятву на верность. В землях Северных стран, славянских и саксонских, принесший клятву должен был свято соблюдать её. Клятвопреступление считалось худшим из преступлений, и поэтому ещё долго не приживётся здесь ромейский и иудейский обычай клятвообмана. Кальв, посветлевший лицом от пришедшей мысли, обозначил условия, не роняющие его и брата самолюбия:

— Я подарю жизнь всем борнхольмцам, кто-нибудь из них скажет добрую вису о произошедшей битве.

Возразить здесь было нечего. Даже Турин согласился, что мудрее решение придумать трудно. Борнхольмцы оживились, заговорили в голос, стали кого-то выискивать. Упландцы их подзуживали:

— Если среди вас умной головы не найдётся, то мы поступим верно, срубив их вам!

— Если среди моих людей не найдётся достойного скальда, то я сам помогу их казнить, — ответил Турин.

Борнхольмцы тянули недолго — коли нити, которую выпряли норны, суждено быть оборванной, то продлевать жизнь на миг не имеет смысла. Скальд говорил громко, и было видно, что ему не впервые рассказывать висы.

Клич Одина стали [152] Клич Одина стали — вождь, хёвдинг

Пришёл к нам дорогой форели [153] Дорога форели — море

И Бальдров меча [154] Бальдры меча — воины с Упланда

Хоробрых с собою привёл.

Сошлись в пляске тарчей [155] Пляска тарчей — битва

Драккары упландцев и наших.

Море поглотило

Много друзей брани [156] Друзья брани — воины ,

Но удачи больше

Было у упландцев.

Слава наша меркнет,

Их яростью гасима.

Норны ждут решенья

Игга стрел [157] Игг стрел — здесь: Кальв сегодня.

Вису одобрили. Только Кальв, сам любивший складывать висы, молвил:

— Я слыхал гораздо лучшие висы и сам сказал бы не хуже, но я устал, и голова кружится. И я сдержу своё слово, если не против мой брат.

Все посмотрели на Ивара, что продолжал опираться на свой топор. Ивар кивнул, прикидывая про себя: сколько викингов из пленных он может переманить в дружину. Турин просветлевшим, обретшим уверенность взором взглянул в лицо Владимиру:

— Куда отправляемся, князь?

— На Волин.

— Добро. Ты не пожалеешь, что взял меня, — сказал Турин.

Эгир ворочался на морском дне, просыпаясь; волны сильнее раскачивали корабли; небо хмурилось, и нельзя было угадать, какое сейчас время дня. Волин показался издали Владимиру приземистым и мрачным и никак не больше Новгорода. Когда подошли ближе и устье Одры открылось широким горлом, стали видны корабли на причалах: большие боевые и пузатые купеческие. Берег был засеян торговыми рядками, амбарами и лабазами. На вымолах, расположенных на берегу устья, сновали люди. С башен деревянной крепостной стены заметили белые щиты на кораблях сыновей ярла и конунгов, потому прясла [158] Прясло — кусок стены от костра до костра (от башни до башни). стены грозно безмолвствовали.

Причаливались долго: на кораблях не хватало людей. Из борнхольмцев с упландцами пошли четырнадцать человек. Их на захваченные драккары не хватило. Когда выволокли на берег все корабли, драккар, на котором Ивар поставил хёвдингом борнхольмца Флоси Занозу, начало сносить течением. Викинги, по грудь в воде, ругаясь, забрасывали пеньковые верёвки на борт корабля Флоси. Тащили едва ли не всем войском. Вытащили, кричали Занозе:

— Флоси сухой остался, Ран возьми тебя! Костёр тебе разводить!

— Хорошо, до бури успели, гляньте, как накатывает!

— Шатры ставьте, успеете наболтаться! — прикрикнул на викингов Ивар. Олав послал людей в торговые ряды купить дров, ибо сказывали, что деревья около города без княжьего дозволения рубить нельзя. Викинги растянули шатры прямо над палубой кораблей — благо места хватало. Вскоре застучал дождь по толстой ткани. На словенской лодье чиркали кресала, поджигая масляные лампады. Турин, рана которого начинала гноиться, кряхтя, устраивал больную ногу. Проверил, под рукой ли костыль, сказал в темноту:

— Не боитесь молодцев одних в город пускать?

— Здесь княжий мир [159] Княжий мир — объявлялся, как правило, на пирах и торгу. Нарушивший княжий мир каким-либо беспорядком мог быть строго наказан. не объявлен для торговых гостей? — недоверчиво поинтересовался Владимир.