Игорь Генералов - В тени славы предков

Между хёвдингами разгорелся разлад, накапливавшийся по мелочам, начиная от распределения кормов до собственного видения задуманного дела. Теперь, когда пошло всё не так, как мыслилось, острота возникшего напряжения прорвала нарыв, выпустив гной наружу. Любомир обвинил Стейнара и хёвдингов:

— Зря я с вами связался! Мы все в таком положении потому, что вы друг с другом никак не договоритесь!

— Просто не нужно было изначально приглашать на тинг венда! Вы глупы, как бараны, и склочны, как петухи! — отвечал, ярясь, хёвдинг Сигтрюгг из Сконе.

— Виноваты все, потому что положились на Стейнара! Я сразу подумал, что хёвдинг, за столько лет походов не могущий собрать больше викингов, чем влезет в купеческий кнорр, не может придумать ничего путного! — высказался Храни, невольно остановив Любомира, направившегося к Сигтрюггу и сыпавшего угрозами.

— Ну и шёл бы себе, насильно никого не тянули! — огрызнулся Стейнар. Спор грозил перерасти в ссору. Скофти Дубина, кормщик Аслак, человек Храни, которого уважали многие, Гудмунд Беспалый, Йостейн Серебро остудили спорящих:

— Если сейчас все рассоримся, то Вальдамар нам не заплатит вообще, ибо в этом случае друг за друга не встанем! Впору не ругаться, а обсудить то, что предложил нам конунг.

Мужи собрались тёртые в походах, и до каждого дошли слова большинства тинга. Стейнар отказывался идти к конунгу и отговаривал других:

— Конунг держит своё слово, — возразил кормщик Аслак из хирда Храни, — к тому же хёвдинги могут приказать своим людям сражаться в случае, если они не вернутся.

Слова Аслака нашли разумными, а старый Свартхёвди добавил:

— Лучше попытаться сохранить жизнь своим людям, чем сразу разрешить им умирать без надобности.

Приход четырёх сотен хортицких русов окончательно решил дело в пользу условий Владимира. Волчий Хвост каждый день ездил в их стан, обретая там соратников, ходивших со Святославом, в том числе и воеводу Фарлафа. Бритоголовые, бородатые или с бритым подбородком и длинными вислыми усами — они сразу напомнили недавние героические времена, когда русы потрясали мечом могучую непобедимую Византию. Каждый день склонял ратные весы на русскую сторону. По истечении срока, принеся требу Одину и Тору на удачу, хёвдинги вышли из острога.

Слухи о варяжской доблести и ярости распространялись новгородцами среди днепровских русов, ярости этой не знающих. Среди бывших воинов Святослава, так и среди пришедших хортицких русов, было много таких, кто хотел испытать варягов в бою, из простого соперничества, а также из того, что кто-то попытался попрать непобедимую русскую славу. Вышедших хёвдингов тут же окружили. Колот, со щитом на спине и дланью, лежащей на черене меча, оглядывал старых узнанных соратников: свой шурин Стреша, древичские Ждан, Полеся и Учан, с иных весей и сёл — Ратша Пупырь, Радота, Лунёк, Могута; из молодых, что, заражаясь уверенностью бывалых на ратях кметей, жаждали боя: Павша с друзьями-дружиной — все отвечали жёсткими взглядами на смелые взоры хёвдингов, с вызовом оглядывали стены острога, бросая крепкое словцо. Здесь не как у англов, фризов или вальхов, здесь не боялись и даже желали боя, и варяги чувствовали это своей закалённой в битвах шкурой.

Владимир, в шёлковом цветном летнике, надетом поверх красной шёлковой рубахи, с убранными по новгородскому обычаю в косицу светлыми волосами, в суконной лёгкой шапке с алым верхом сидел на золочёном бабкином переносном стольце, поставленном на высокое крыльцо терема. По сторонам стояли бояре из старых именитых родов и пришлые: Ивор Волчий Хвост, Добрыня, Торир Палёный из Боргундархольма, на Руси известный как Турин Ладожанин, Кальв Олавсон и Хлёд Метатель Копий. Владимир чувствовал в себе уверенность окружённого доблестными мужами государя. Не ответив на уставные приветствия хёвдингов, молвил громко, будто на вече, на языке Северных стран, переводимом толмачом на славянский:

— Я собрал вас, мужи доблестные, чтобы поблагодарить за то, что помогли мне занять стол князей русских, несправедливо занятый моим братом. То, что я вам обещал за помощь, выполню. Я, князь земли Русской, держу своё слово, только вы не сдержали своё. Стейнар из Ядара, в уста которого Локи вложил лесть, склонил вас к измене. Посему ни Стейнар, ни его люди за жадность свою не получат ни эре [216] Эре ( сканд. ) — мелкая монета. .

Князь подождал, пока гул обсуждения пронесётся по собранию вятших варягов. С удовольствием отметил, как хёвдинги отодвинулись от Стейнара, как будто Один проклял его. Так люди всегда невольно отходят от того, на которого единственного падает рухнувшая с неба молния. Стейнар молча сжевал обиду, как справедливо побитый пёс.

— И я, — продолжил князь, — и я мог бы вычесть из вашей награды тот месячный корм, который вы проели, когда поставили мне условия дани. Но вместо этого я вам даю путь чист вниз по Днепру. Вы можете вернуться домой через земли болгар, немцев или пойти служить ромейскому базилевсу. Говорят, что он платит золотом за службу. Но я не дам вам вернуться домой тем путём, каким вы пришли сюда, ибо он лежит через земли, принадлежащие Руси, а после вашего предательства я не уверен, что они останутся неразграбленными. Посему путь вам только тот, который укажу я!

В этот раз обсуждали речь князя только русичи из бояр и дружины, стоявшие на теремном дворе. Варяги, к их чести, снесли новость гордым молчанием.

— Но я хочу взять самых доблестных из вас к себе на службу. Я не неволю никого, и те из вас, кто хочет остаться, могут сообщить об этом моему ярлу Кальву Олавсону, и я решу, насколько сей муж достоин службы в хирде конунга Гардарики!

Князь поднялся со стольца, взлетели расписанные травами рукава летника, будто цветные крылья. Гридни, сомкнувшись перед крыльцом княжеских хором, ненавязчиво начали давить хёвдингов со двора.

В княжеских сенях на пиру собрались только бояре да ближние слуги. Владимир был весел: варяги уходили, многие перешли и к нему на службу. Упландцы остались все в Киеве, кроме Бьёрна Бьёрнсона, попросившегося домой вверх по Днепру. Ему было сделано исключение, так как в Упланде за разграбление Русских земель его через ярла Олава-могла настигнуть месть. Остальные собрались отправиться в Царьград: до викингов донесли весть, что базилевс Василий ищет храбрых воинов на войну против болгарского царя Самуила. На сторону князя перешли Гудмунд Беспалый и Йостейн Серебро. Хёвдинг Храни поднёс в подарок Владимиру серебряную чашу с золотой перевитью [217] Перевить — переплетенное изделие. по ней мирового древа Иггдрасиль и просил не держать зла и принять на службу, если не сложится в Миклагарде.