Н. Северин - Перед разгромом

«Дай срок, приедет барин, он ей язык-то развяжет», — ворчала старуха, проявляя все большее раздражение.

Из Воробьевки доходили прежние вести: барин с управителем имение объезжает, толкуют с мужиками о их нуждишках, купцов поджидают из Киева, чтобы с ними о продаже лесного участка перетолковать.

— И не слыхать, чтобы Владимир Михайлович на мерзавца Андрюшку гневался? Не ругал его? Не слышно там ни крика, ни бабьего рева?

— Ничего такого не слышно.

— Ну, ступай! Да не забудь сказать мальчишке: как увидит с вышки издали барина, пусть бежит доложить. Мне надо Дмитрия Степановича раньше всех повидать. Слышишь?

— Слушаю-с, — неизменно отвечал Ипатыч и уходил.

Как и барыня его, со дня на день он становился все мрачнее и молчаливее, а глядя на него, и весь дом замирал в трепетном ожидании страшной грозы.

В Тульчине, имении киевского воеводы Салезия Потоцкого, третий день шел пир горой по случаю съезда дворян с супругами, чадами к домочадцами, ввиду готовящегося сеймика для выбора послов на велим сейм в Варшаву, который, по всеобщему мнению (ввиду многих обстоятельств как внешних, так и внутренних), должен был иметь важные последствия для Речи Посполитой.

Дамы и девицы помоложе приехали повеселиться, потанцевать под звуки прекрасного оркестра, похвастать нарядами, привезенными из Варшавы и из Парижа, встретиться с воздыхателями и погулять с ними по аллеям старого парка, где было множество укромным уголков, располагающих к любовным признаниям. Более солидные пани спешили сюда, чтобы поделиться интересными новостями и местными сплетнями, которыми кишела окружающая среда мелкой шляхты, вращавшаяся вокруг магнатов, как планеты вокруг своих солнц, извлекая из них и свет, и теплоту.

И всюду как среди пышных дамских роб всевозможных цветов, расшитых золотом и серебром с драгоценными камнями, так и между парижскими кафтанами и национальными кунтушами из бархата и парчи, выступали черными пятнами сутаны представителей всемогущего духовенства, которое принимало деятельнейшее участие как в частной, так и в общественной жизни страны и никогда, ни при каких обстоятельствах, не покидало своей паствы, зорко наблюдая за нею, чтобы направлять ее мысли и действия к известной цели.

В этот день в числе гостей воеводы можно было встретить и двух епископов, покинувших свои комфортабельные дворцы, чтобы попировать у ясновельможного пана Салезия. Вот как всех интересовали приготовления к сеймику.

Епископы, разумеется, всюду занимали подобающие их высокому сану почетнейшие места: за столом — по обеим сторонам хозяйки, ясновельможной пани Анны, а в гостиной — на диване. Помещение им и их свите было отведено в парадных покоях замка, в так называемых королевских апартаментах, где проживали в бытность свою в Тульчине коронованные особы, удостаивавшие магнатов Щенсных-Потоцких своим посещением не один раз. f

Общество, собравшееся у воеводы, отличалось большим разнообразием и пестротою как по общественному положению и состоянию, так и по политическим взглядам и убеждениям.

В то время все в Польше занимались политикой. Ничтожнейший полуграмотный шляхтич, не умевший подписать свое имя, обладатель одной какой-нибудь крестьянской семьи, являвшийся в посольскую избу в изъеденном молью прадедовском кунтуше, мог сорвать сейм, то есть сделать его решения недействительными одним словом, часто пьяным и почти всегда подкупленным голосом, Понятно после этого, что магнатам, вершившим судьбы отечества, необходимо было задабривать в свою пользу клиентов перед сеймом, а отобедать или отужинать за одним столом, хотя бы в самом его конце, с ясновельможным паном воеводой считалось за большую честь.

Но так как тут собрались представители партий, готовые живьем пожрать друг друга, то можно себе представить, как быстро переходили в ссоры самым мирным образом начатые разговоры и как зорко надо было следить за тем, чтобы диспуты не перешли в драку, особенно после сытного обеда с многочисленными тостами и щедрыми возлияниями крепких напитков.

Для этого у хозяина были деятельные помощники в лице молодых дворских резидентов, проживавших здесь, не на респекте, как более почтенные личности из «загоновой» шляхты; они считали за счастье из-за вкусного стола и более или менее приличного помещения забавлять магната разговорами, составлять ему партию в карты или на бильярде, терпеливо выслушивать его рассуждения о политике и о грядущих судьбах отечества, которое каждый из них не стеснялся ощипывать и продавать врагам, насколько хватало ловкости и умения. Юнцы на дворской службе у магнатов несли весьма трудную, а подчас и неприятную службу, если взять в соображение необходимость подделываться ко вкусам и капризам бесчисленного их начальства: дворских маршалов, посессоров, диспозиторов, кастелянов, гувернеров, постоянно гостивших в замке монахов из соседних монастырей и тому подобного люда, не говоря уже о членах семьи магната, его детях, родственниках его и супруги с многочисленным штатом кастелянш, комнатных резиденток на респекте, воспитанниц, экономок, старших горничных, гувернанток, знатных иностранок и проч., и проч. Всем надо было угодить, ко всем ловко и почтительно подделаться, всякому и всякой сделаться нужным и приятным, не поступаясь при этом собственным гонором и соблюдая строжайший этикет в отношениях не только с высшими, но и с равными, и с низшими, с товарищами по службе, сообразно общественному положению каждого из них, состоянию их родителей и степени расположения и доверия к ним патрона.

Чтобы успешно подвигаться на службе в качестве комнатных дворских юношей, нельзя было быть ни дураком, ни зевакой, ни уродом, ни увальнем. Да и с умом, и красотой, без гибкости характера и без смекалки дворскому юноше трудно было сделать карьеру: для этого надо было обладать остротой соображения, искусством скрывать свои мысли и чувства, умением все сказать и сделать кстати, вовремя и с тактом.

На комнатных дворянах лежала, между прочим, обязанность заботиться о том, чтобы приезжавшие в замок гости приятно проводили время и угощались на славу, чтобы стаканы перед ними не стояли порожними, чтобы трубки их были всегда набиты, а мысли направлены на приятное и веселое.

Дворские юноши происходили из дворянских семейств (так называемой шляхты), первоначальное воспитание получали под розгами отцов иезуитов, бенедиктинцев, доминиканцев и прочих монашеских орденов, монастырями которых была усеяна Польша XVIII века. От патеров их помещали для «полуры» к магнатам, где они выучивались всему, что считалось в то время необходимым для светского человека, а именно: танцам, фехтованию, верховой езде, искусству играть во все игры, нравиться женщинам, одеваться со вкусом и держать себя с гонором. При таких талантах да с покровительством магната можно было без гроша всего достигнуть, и понятно, что все наперебой стремились приобрести эти таланты.