Ольга Саранина - Посол

И еще: глядя в глубь непроходимого леса, Субетай откуда-то знал, что там сохранились следы ужасной бури. Много лет назад поваленные могучие деревья лежали на молодняке, пока молодые стволы не прогнулись и не треснули. Деревья умерли, и вокруг медленно гниющих стволов долго еще росли только кустарники, папоротник и хвощ. Жизнь в этом месте замерла, замедлилась. Изменилась, но не пропала, не исчезла совсем. Когда там вырос новый лес, осталась непроходимая чаща.

Это знание появилось неожиданно. Но мысли о живших и умерших здесь не были мучительными, не тревожили его. Может быть, потому что эти люди не были его предками?

На вершине перевала была сложена горка из камней. Камни поросли темно-рыжим лишайником. Субетай поклонился, помолился духам горы, покропил водой. Назвался. Попросил помощи в своем деле.

Люди должны быть уже близко, подумал он. Но все-таки пустовато здесь для страны великих царей…

Субетай предполагал, что им придется вступать в сражения, хотя шаман и уверял его, что не чувствует подобной опасности. Но все же, думал Субетай, если не стычки, то хотя бы поинтересоваться пришельцами местные жители должны? Испугаться их? Постараться напугать?

Рядом переговаривались спутники. Субетай усмехнулся. Что за шутка судьбы — носить такое же имя, как и великий и безжалостный военачальник. Субетай, верный воевода Чингис-хана, не проигравший ни одного сражения.

Их обоих назвали в честь великого воина, которого помнили еще прадеды. В случае с Субетаем-полководцем это вполне себя оправдало. Ну, а Субетай, сын Чингис-хана? Он совсем не походил на своего славного тезку. Впрочем, давно прошло то время, когда братья дразнили Субетая его именем, смеясь над его любовью к беседам с шаманами и певцами.

…Солнце садилось. Монголы сидели у костра.

— Главное в земле — то, какая она на закате, — сказал шаман, глядя на запад. — Она настоящая в это время. Кажется, что это время примирения. Время затишья. Согласия.

Субетай неопределенно кивнул.

— Что такое жизнь, как ты думаешь?

— Это когда ты живой, а не мертвый, — хмыкнул Субетай.

— Когда ходишь, ешь, пьешь, да? — Шаман кивнул. — Это не все. Однажды, стоя на холодном ветру, ты вдруг радуешься ему. Видишь небо ночью, обычное небо. И у тебя сжимается сердце. Дрожишь, промокнув, у очага, у тебя все кости ломит. И ты смеешься. От радости смеешься. Потому, что есть ветер, есть этот огонь. Ты можешь чувствовать дождь на своей коже, видеть пламя. Это счастье.

Субетай слышал слова шамана уже сквозь сон.

Они ехали несколько недель. Поднимались по пологим холмам. Проходили мимо снежников, которые остались с прошлой зимы и не успеют растаять до следующей, и не растают уже никогда. Удачно обходили болотца. С трудом спускались под дождем по глинистым крутым склонам.

Подлесок, тонкие молоденькие осины, березки, черемуха, растущие на склонах, преграждали путь. На вершине лес был чище, без молодняка и кустов — крепкие сосны, уходящие, казалось, в небо.

Субетай понял, чем все кончится. Он останется один. Все погибнут — сейчас, от стрел, или на обратном пути, с его поручением, это все равно.

Но одно ясно — он не может вести своих спутников в эту страну. Они там не останутся. Они решат — справедливо — что Субетай предатель. Они постараются вернуться. И в лучшем случае их убьют. В худшем — убьют они, вернувшись с войском. Этого не должно быть. Только один, сам, он может вступить в эти земли. Теперь Субетаю стали понятны слова шамана о том, что ему скоро придется рассчитывать лишь на себя. О том, что Субетай не сможет устроить достойные похороны шаману.

Все так и будет.

Он чувствовал растущую тревогу своих людей. Но они ему по-прежнему доверяли, они будут верны до конца. Предаст он. Субетай всегда знал это, не признаваясь себе. Ему придется пожертвовать людьми, которые его охраняли. Ради чего? Ради мечты?

Но эта мечта уже была вокруг — линии гор, запах трав, шум леса.

Попасть в страну, которую он предчувствовал много лет, может только он один. Смерть спутников — плата за это.

Да, пожертвовать отрядом ради спасения целого народа.

В конце концов, они могут спастись, успокаивал себя Субетай. Я не режу им горло, не отправляю их в неравный бой. Я лишь отошлю их назад, той же дорогой, которой нам Небо дало дойти сюда. А предчувствие, что ж, это только предчувствие…

…Субетай вздрогнул и проснулся от громкого разговора. Он задремал, сидя в седле. Бряцанье золотой сбруи усыпило его.

Разведчикам удалось захватить на равнине пленника. Он показал ему амулет. Тот в ужасе вытаращил глаза и заговорил, залопотал что-то на непонятном языке, пятясь и желая то ли вырваться из рук, крепко держащих его, то ли пасть на колени. Субетай слушал его, надеясь услышать имя: отца, деда… даже матери. Или свое, хотя… Он не разобрал ни слова. Толстый толмач только вслушивался в незнакомую речь. Но он не вполне понимал, что хочет услышать сын Чингис-хана, а поэтому не стал брать на себя риск придумывать за чужеземца его слова. Толмач побледнел и покачал головой.

— Он говорит на неизвестном наречии, господин.

— Ладно, — сказал Субетай, со свистом втянув воздух. — Ладно.

Он помолчал, разглядывая пленника, пытаясь отыскать хоть что-то в его одежде, в чертах лица, в чем угодно, в узорах его сапог, хоть где-то что-то похожее на рисунок амулета. Потом приказал раздеть его и велел шаману осмотреть одежду и поговорить с духами.

На предплечье туземца был вытатуирован зверь, почти такой же, как на амулете. Когда пленнику вопросительно показали на татуировку и амулет, тот, хотя и дрожал, стоя голышом на ветру, но все же поднял голову, с вызовом глядя на шамана.

— Да, — сказал шаман. — Этот человек знатного рода. Бедняки так не держатся. И ты видел, что его охраняет твой зверь.

— Он слишком бедно одет, чтобы быть знатным, — сказал Субетай.

— Отправляясь в долгий путь один…

— Знатный человек не ездит в одиночку.

— Что вынудило его к этому? Набег врагов? Неожиданное известие? Может, здесь его никто не тронет? Или слуги идут за ним? Кто знает… Духи не говорят там, где достаточно толмача, — улыбнулся шаман.

Вот мой дом, думал Субетай, разглядывая с высоты перевала речушку, которая текла дальше, за горы, в долину. Судя по ее величине, эта маленькая речка когда-то была могучей и полноводной. А когда вершины гор были берегами, в те времена предки Субетая тоже здесь жили? Субетай не хотел думать, что пока река прокладывала себе путь сквозь эти горы, в этих местах могли смениться сотни народов. Ему казалось, что здесь время остановилось. Здесь было то, что было всегда. Он попал в зачарованную страну.

Ранним утром они выехали на возвышенность, с которой была видна большая долина. Деревья отбрасывали длинные тени. Дальше, как сказали разведчики, за теми горами, жили люди. Они могут быть там к середине дня.