Ольга Саранина - Посол

Субетай долго смотрел на долину. Потом тронул поводья. Люди хотели последовать за ним, но шаман остановил их жестом.

Субетай остановился на некотором расстоянии от своих. Ему стало трудно дышать.

Он спешился и поцеловал землю.

Теперь всегда светило солнце. Небо было всегда ясным. Земля как будто рассматривала его, изучала. Приглядывалась к нему.

Перед тем как отправиться с последнего перевала к своему народу, Субетай долго пробыл один. Молился. Смотрел. Это все, что у меня есть, думал он. А если меня не примут? Это не важно. Это — все, что у меня есть. Все, что мое по праву.

Ему хотелось посидеть так еще. Прислушаться к тишине этой земли, ее дыханию, ее звукам.

Субетай покачал головой. Вот оно — мое наследство. Он провел пальцем по амулету. Единственное, что у меня осталось от отца, вот оно, этот кусочек золота. Больше ничего. Ни голоса, ни лица. Ни одежды отца, ни его владений, никакого наследства нет у меня, ханского сына. Отец подарил мне жизнь и погиб, не зная обо мне. Только это у меня и осталось от него, только моя жизнь.

Субетай засмеялся. Какие царства сравнятся с этим даром? Неужели надо было попасть сюда, чтобы понять…

Горы издалека были похожи на шкуру зверя во время линьки. Какие звери водились здесь?

Счастье — это засыпать под разговор тех, кого любишь, почему-то вдруг подумал Субетай.

Всадники продолжили путь по небольшому ущелью, которое привело их в долину. Многое здесь было почти как там, где Субетай вырос. Но небо было другим. Другие облака. Не такие плотные, более плоские. Белые, но другого цвета. Другого белого цвета. Незнакомый запах степи. И трава: похожая, но чего-то недостает. Не сразу Субетай понял: здесь не было той невзрачной стелющейся травы, которая растет повсюду на его родине. Надо же, подумал он, если бы эта трава была здесь, он бы ее и не заметил. А то, что ее нет, все изменило. Вот так. Привыкай к новому дому. И он опять подумал о своем отце. Какой он был?

На следующий день они увидели первый знак. На стоящей каменной плите было выбито изображение оленя с головой грифа. Другие плиты, поросшие травой, лежали вокруг давно потерявшего свои очертания кургана.

Шаман закрыл глаза, прислушиваясь.

— Духи. Здесь поют духи.

Субетай прикрыл глаза и тоже услышал какой-то шелест, шепот… шорох… Ветер?

— Нет, — покачал головой шаман. — Это их песни.

Он постоял молча, слушая неслышные голоса.

— Внизу вода.

— Внизу везде вода, — возразил Субетай.

— Вода сохранит их, — продолжал шаман.

— Вода? Сохранит умерших?

— Вода сохранила их, — повторил шаман.

— Да, — он открыл глаза. — Это прекрасное место для кургана. Место для царей. Их тела сохранены, им поют духи. И они видят свои звезды.

— Что значит — свои?

Шаман повернулся к нему.

— Те, которые должны освещать их могилу. Их созвездия. — Он помолчал и добавил: — Тебя тоже должны похоронить здесь. Позаботься об этом.

Субетай поблагодарил богов за то, что они позволили ему доехать до своей земли.

Никто не услышал, как подкрались враги. Шаман упал, не вскрикнув.

Отбиваться они не могли, да они и не видели врага. Они бежали. Их не преследовали. Позже, вечером, они увидели зарево в той стороне. «Шаман ушел к своим духам, — понял Субетай. — Он говорил, что духи ждут его здесь».

Звери, высеченные на камне, встречались теперь почти каждый день. Их, без сомнения, установили великие цари, но где их поселения? Где их дозоры, семьи?

Субетай был уверен, что отпущенный знатный пленник расскажет о его приезде. Может, цари не хотят видеть его, и поэтому их обстреляли? Но тогда его должны были убить. Или захватить. Нет, там были какие-то неумелые воины, которые ограничились тем, что прогнали чужаков от первого каменного зверя.

Через несколько дней они почувствовали, что за ними следят. Они въехали в долину, окруженную холмами. Не такими высокими, чтобы с вершины можно было достать небо.

За ними следили из зарослей. Они никого не видели, но это было так.

Едва отряд приблизился к каменному знаку, как по ним стали стрелять. На этот раз все обошлось. И опять их никто не преследовал. Им дали доехать до следующего царского камня, к вечеру, и обстреляли опять. И опять боги дали им уйти невредимыми.

Это повторялось снова и снова, каждый день. Несколько человек были убиты. Им не давали похоронить своих, отгоняя стрелами от камней. «Они хотят, чтобы мы были здесь, но не пускают нас к камням, — подумал Субетай. — Или им неважно, что мы здесь, они просто не пускают нас к камням».

— Кто они, толмач?

— Тот, кого ты отпустил, хранит тебя. Я слышал их речь, я слышал, как он говорил.

Во сне Субетай говорил с шаманом. Шаман говорил медленно, как будто успел забыть слова родного языка: «Тот пленник, он не хочет, чтобы ты останавливался у камней. Не делай этого. Не смотри на камни. Поезжай мимо, и будешь жив».

Еще один день прошел. Стрелы унесли еще пятерых. Те, кто стоит рядом со мной, никогда не погибают и не бывают ранеными, заметил Субетай. Чего хотят эти люди? Они не хотят, чтобы я умер. Они хотят, чтобы я остался один.

Субетай отослал оставшихся от отряда назад, в ставку, с надуманным поручением. Через два дня, когда они были уже достаточно далеко, он отправил вдогонку своего последнего воина, приказав затвердить новое послание наизусть.

«Это бесполезное послание, — думал Субетай, глядя ему вслед. — Когда ты доставишь его, я буду в моем царстве. Если Небо захочет — цари примут меня в своих земных владениях. Если Небо захочет — цари позовут меня в свои ледяные покои».

Никто так и не узнал, что Субетай стал царем этих людей. Как он и предвидел, ни один его гонец не доехал до ставки Чингис-хана.

Впрочем, никто и не искал отряд Субетая. Когда прошло достаточно времени, чтобы понять, что случилось несчастье, монголы воевали с прежними союзниками, нарушившими договор. В следующие годы войны шли одна за другой.

Борте попросила своего шамана поговорить с духами о сыне. «Он в земле предков», — ответили духи. Борте ахнула, прикрыв рот рукой. Но шаман удивленно покачал головой: «Не понимаю. Он жив. Если предки в земле, как он может быть с ними и живым? Надо еще раз спросить». Борте положила руку ему на рукав: «Не надо. Я тоже думаю, что он жив. Значит, так и есть».

С тех пор и до самой своей смерти — а прожила она долго — Борте всегда молилась о Субетае как о живом. Даже когда увидела сон, понять который не захотела.

В этом сне Субетай стоял рядом с Чильгиром, который никогда ей не снился раньше. Отец и сын были увлечены беседой. Вокруг паслись крылатые олени с орлиными клювами.

Этот народ — его настоящий народ — теперь был слабым и малочисленным. Нападавшие хотели, чтобы Субетай остался один. Они боялись отряда.