Эйдзи Ёсикава - Честь самурая

Прибыл с донесением гонец:

— Наши воины отбили вражескую вылазку. Отступая, враг поджег несколько деревень.

Не обратив внимания на это донесение, Мицухидэ продвинулся через Куга Наватэ, прошел мимо крепости Сёрюдзи, удерживаемой его войском, и намеренно встал лагерем в Онбодзуке, в пятистах или шестистах кэнах юго-западнее крепости. Дождь, давно досаждавший войску, прекратился, на небе, только что черном, как тушь, зажглись звезды.

Враг тоже затаился, думал Мицухидэ, стоя на равнине и глядя во тьму по направлению к Ямадзаки. Глубокое волнение и страх охватывали его, когда он вспоминал, что войско Хидэёси стоит отсюда на расстоянии половины ри. Превратив Онбодзуку в опорный пункт для всего своего войска и используя крепость Сёрюдзи как второй — тыловой — оплот, он развернул боевые порядки веером от реки Ёдо на юго-запад до реки Энмёдзи. К тому времени, когда все передовые части выдвинулись на боевые позиции, почти рассвело и из полумрака начала проступать река Ёдо.

Вдруг со стороны холма Тэннодзан послышалась частая ружейная пальба. Солнце еще не поднялось, на небе стояли тучи, по земле стлался туман. Наступало тринадцатое число шестого месяца. Было еще так рано, что с дороги на Ямадзаки не доносилось ржание ни единой лошади.

Из лагеря Мицухидэ в Онбодзуке можно было увидеть Тэннодзан на расстоянии примерно половины ри к юго-западу. Слева от холма Тэннодзан шла дорога на Ямадзаки и текла полноводная река Ёдо.

Тэннодзан был крутым холмом, однако высота его не превышала трехсот сяку. Накануне, когда главное войско Хидэёси пришло в Тонду, его командиры увидели вдалеке гору. Кто-то спросил у местного проводника:

— Что это за гора?

— У восточного подножия? Ямадзаки.

— Враг в Сёрюдзи. Где эта крепость по отношению к холму Тэннодзан?

Каждый из полков сопровождал проводник из местных жителей. Те, кто разбирался в военном деле, понимали: верх возьмет сторона, которая сумеет захватить высоты.

Военачальникам было ясно: первый, кто сумеет водрузить знамя на вершине холма Тэннодзан, стяжает больше славы, чем тот, кто первым добудет вражескую голову в бою на равнине. Каждый из них поклялся себе, что этим человеком окажется именно он. Вечером двенадцатого многие поделились с Хидэёси своими мыслями по поводу предстоящего сражения, ожидая приказа взять приступом гору.

— Завтра разгорится решающая битва, — сказал Хидэёси. — Ёдо, Ямадзаки и Тэннодзан — места главных боев. Докажите, что вас не зря называют воинами. Не состязайтесь друг с другом, не думайте только о собственной славе. Не забывайте, что князь Нобунага и бог войны Хатиман будут наблюдать за вами с Небес.

Едва получив разрешение Хидэёси на выступление, стрелки устремились в сторону Тэннодзана в великом воодушевлении, смешав строй во мраке ночи. Боевое значение холма Тэннодзан, показавшегося столь привлекательным военачальникам Хидэёси, не укрылось и от взора Мицухидэ. Он принял решение сделать стремительный пеший переход, переправиться через Кацуру и как можно скорее пройти через Онбодзуку, чтобы занять Тэннодзан.

Мицухидэ знал местность ничуть не хуже, чем Накагава Сэбэй и Такаяма Укон. Но хотя они намеревались действовать сходно и в одном месте, мысли Мицухидэ простирались дальше соображений противников.

После того как Мицухидэ переправился через реку Кацура и совершил бросок через Куга Наватэ, он приказал командиру одного из полков отделиться от основного войска и повести своих воинов другой дорогой, сказав ему:

— Взойдите по северному склону холма Тэннодзан и займите вершину. В случае вражеской атаки держитесь до последнего и ни в коем случае не сдавайте этот холм.

Следует отметить, что Мицухидэ был истинным полководцем. Его решения и следующие за ними действия были всегда своевременны, он никогда не упускал возможности нанести удар. Тем не менее на этот раз воины Хидэёси, успев выйти к южному склону холма возле Хиросэ, уже устремились на его вершину.

Стояла кромешная тьма, а местность для большинства воинов была незнакомой.

— Вот тропа. Она, кажется, идет вверх.

— Нет, по ней не пройдешь.

— Да нет же, можно идти!

— Это тупик. Тропа ведет на край пропасти.

Кружа у подножия холма, воины долго не могли отыскать тропу, ведущую на вершину.

Она оказалась крутой; по-прежнему было темно. Считая, что здесь только свои, воины шли, не придерживаясь строя, и не слишком держались своих командиров. Толкаясь и оступаясь, они шли к вершине. И вдруг, когда до нее осталось рукой подать, их встретил частый ружейный огонь.

Это вступили в бой стрелки Акэти, которыми командовал Мацуда Тародзаэмон. Впоследствии выяснилось, что он разделил свой корпус, насчитывающий семьсот человек, на два. Воины Хорио Москэ, Накагавы Сэбэя, Такаямы Укона и Икэды Сёню, опережая друг друга, стремились подняться на вершину холма. Внизу оставались только воины Хори Кютаро, которые взяли под наблюдение развилку дорог чуть к северу от подножия. Они быстро окружили подножие холма, чтобы отрезать противнику путь к отступлению.

Как и следовало ожидать, попавшись на эту хитрость, воины Кютаро встретились лицом к лицу с отрядом под командованием самого Мацуды Тародзаэмона. Завязалось сражение, еще более кровопролитное, чем на вершине. Оно сразу переросло в рукопашную. Воины Акэти и Оды бились среди растущих на склоне сосен и усеявших его валунов. Огнестрельное оружие мешало, в ход пошли копья, длинные мечи и секиры.

Некоторые, схватившись с врагом, падали с обрыва. Тем, кто, не удержавшись на ногах, падал, прокалывали спину копьем. Участвовали в бою с обеих сторон и лучники — пение стрел сопровождало шум рукопашной и грохот ружейного огня. Но громче всего звучали боевые кличи пятисот или шестисот воинов, сошедшихся в схватке. Казалось, кричат не люди, а вселившиеся в них злые духи.

Одна сторона теснила другую, затем откатывалась назад. Меж тем наступило утро. Впервые за долгое время небо расчистилось, его синеву подчеркивали белые облака. Погожее утро заставило приумолкнуть цикад. Вместо их пения в горах стоял грохот битвы и звучали неистовые боевые кличи. Вскоре склон холма покрылся окровавленными телами, местами — по три-четыре вповалку. Вид трупов возбуждал сражающихся. Переступая через тела павших соратников, воины словно пересекали границу жизни и смерти. Одинаковые чувства владели сейчас воинами Хори и Акэти.

Положение на вершине холма оставалось неопределенным, меняясь каждую минуту. И вдруг, в разгар сражения, боевые кличи воинов Мацуды внезапно сменились воплями, похожими на детский плач. Надежда на успех обернулась горьким отчаянием.

— В чем дело?

— Почему отступаем? Ни шагу назад!