Алекс Маркман - Заговор против террора

— Маленков торопит с евреями, — прервал молчание Абакумов. — Провести открытый суд, на котором будут присутствовать иностранные журналисты, мы не можем. Неужели Маленков не понимает, какого рода процесс мне нужно готовить?

— Понимает, понимает. Он тоже выполняет приказ. Нужно лавировать, пока это возможно. Как обстоят дела с врачами?

— Относительно врачей. Дело затеял Рюмин и подобные ему ретивые следователи. Они не понимают, куда все это может привести. У них ума не хватает, чтобы понять: для доказательств на открытом суде нет и никогда не будет достаточно данных. Нужно не только признание вины, но и ее документальное подтверждение. И это подтверждение должно относиться к тому периоду, когда неправильное лечение применялось, или умышленно неправильный диагноз был поставлен. Аэтот Этингер. Профессор, мировое светило, суд не обойдется без привлечения и других светил Кремлевской больницы.

Абакумов смолк, ожидая, пока Берия переварит то, что он сказал. Но Берия все понял раньше, чем Абакумов договорил. Привлечь других врачей без санкции Сталина было бы безумием. Даже арест не сойдет ему с рук. А если он такое разрешение получит, то вся ответственность за подготовку к открытому суду ляжет на него, Абакумова. В случае, если открытый суд не будет подготовлен, Абакумова поставят к стенке.

Не дождавшись реакции Берии, Абакумов придвинул ему исписанный лист бумаги.

— Прочтите, Лаврентий Павлович, жалобу одного из следователей, — сказал он. — В ней вкратце неплохо изложено существо вопроса.

Берия быстро прочел исписанный четким почерком лист бумаги, занес в свою память имя и фамилию следователя, указанные в конце докладной, и поднял глаза на министра.

— Что вы собираетесь с ним сделать? — спросил Берия.

— Пока не знаю. Мы могли бы его арестовать или отправить на периферию, ведь нам нужны такого рода следователи, либо.

— Оставьте его, — перебил Берия. — Нам он здесь пригодится. Все может неожиданно поменяться. Значит, нет никаких документов, или хотя бы разных мнений врачей? — спросил Берия.

Абакумов помедлил с ответом и, осторожно подбирая слова, продолжил:

— Наши следователи тщательно изучили материалы, касающиеся лечения Щербакова. Никаких противопоказаний к предписанному лечению не было. Если не учитывать его пристрастие к водке: алкоголь мог повлиять на действие лекарств, но по этому пути мы пойти не можем.

Поднаторевший в интригах министр госбезопасности Абакумов и изощренный политик, всемогущий Берия уставились друг на друга в ожидании, кто первый сделает неверный шаг. Берию мало занимало то, что Абаумов сказал. Гораздо более интересным было то, что он не сказал. А не сказал он важную, если не решающую все дело информацию. Почти два года назад он представил Сталину записку Лидии Тимашук, заведующей отделением кардиологии Кремлевской больницы. Она утверждала, что диагноз медицинских светил относительно здоровья Жданова был неверным. Более того, она подтверждала свои выводы кардиограммой. Это же настоящая находка для такого дела! А Абакумов об этом не упомянул. Берия знал, что в настоящий момент Абакумов читает мысли Берии и ожидает его указаний насчет Тимашук. Но ни Берия, ни Абакумов не имеют ни власти, ни желания расширять дело врачей по собственной воле, а уж тем более без санкции Сталина.

Берия поправил пенсне, едва скрывая радость. Попался Абакумов. Если вождь не отойдет на тот свет в ближайшее время, министра ждет расстрел, и ничто его не спасет.

— Я хочу побеседовать с этим следователем, — сказал Берия. — Приведите его ко мне.

— Сейчас, Лаврентий Павлович, — с готовностью ответил Абакумов, вскочив со стула. — Подождите минутку.

Абакумов вышел и вскоре вернулся с молодым, серьезным человеком, который сразу понравился Берии. Увидев Берию, следователь на секунду оробел, но быстро взял себя в руки.

— Я вас позову, — обратился Берия к Абакумову. Министр молча вышел из кабинета.

— Вы написали смелую, правдивую докладную, — начал Берия. — Я в курсе дела, какая сложная обстановка сейчас в следственном отделе. Поверьте мне, товарищ Селиванов, что скоро все наладится и в МТБ опять будет нормальная обстановка.

— Я верю в это, товарищ Берия.

«Немножко наивный, но понятливый, — решил Берия. — Такие мне пригодятся». Вслух он продолжил:

— Все честные люди, как в вашем министерстве, так и в правительстве, должны объединить свои силы против тех, кто готов нарушить закон ради карьеры или других личных выгод. Я ищу таких людей, как вы, Кирилл. Мне нужна их помощь и решимость изменить обстановку, чего бы это ни стоило.

— Вы можете на меня рассчитывать, — с чувством выпалил Кирилл. — Все, что от меня зависит, я сделаю.

Берия медленно поднял на него глаза. Его тяжелый взгляд многих собеседников приводил в полуобморочное состояние.

— Мне нужны преданные люди, — повторил Берия, продолжая сверлить взглядом молодого следователя. — Могу я на тебя положиться?

Следователь оказался не из пугливых.

— Можете, — сказал он спокойно.

— Я имею в виду полную преданность мне. Никому другому на белом свете.

Понимаешь? Никому другому.

Тут следователь на секунду помедлил, словно пораженный страшной мыслью. Берия кивнул, давая понять, что прочитал его мысль.

— Можете на меня положиться в любом деле, — спокойно и уверенно, ответил Кирилл. — Я буду предан только вам и никому больше.

— Если понадобится твоя помощь, я найду способ сообщить тебе, Кирилл. Иногда мы будем встречаться, и ты будешь сообщать мне обстановку в следственном отделе. Могут у меня быть и другие поручения к тебе. Если ты попадешь в беду, я тебя выручу, будь в этом уверен. Все понял?

— Все.

— Женат?

— Нет. еще.

— Невеста есть?

— Да. Вроде бы.

Следователь явно растерялся. Берия догадался о причине.

— Еврейка? — спросил он и с удовольствием отметил, тревогу в глазах Кирилла.

— Да.

— Мы скоро встретимся. Можешь идти.

Настенные часы пробили десять, и за окном начала сгущаться темная синева приближающейся ночи позднего лета. На заваленном хламом столе Кирилла уже трудно было различить бутылки водки и бидон разливного пива, рюмки и стаканы, но свет Кирилл не включал; не хотел отвлекаться от рассказа Панина о его командировке в Ленинград. От начальства ему поступило распоряжение проследить связи арестованных в Москве евреев с Ленинградской парторганизацией и выяснить все относительно этих связей.

— Маленков сам приехал, давил на начальство, а они на нас, — жаловался Панин, пьянея и стервенея на глазах. — Представляешь, как плохо идут дела с Вознесенским и его людьми, если сам Маленков присутствует на допросах! Неслыханное дело!