Алекс Маркман - Заговор против террора

— Века, — презрительно повторил Сталин. — У меня есть сведения, что они больше ориентируются на американцев. По-моему, в том направлении все движется.

«Ну и лиса ты, товарищ Сталин, — мысленно одобрил его Берия. — Сейчас ты помогаешь будущему Израилю против англичан, которые поддерживают арабов. Потом американцы, которые будут поддерживать Израиль, столкнутся с англичанами, поддерживающими арабов. Вносить раздор и смуту везде, чтобы расширять сферу влияния. И зачем тебе это, товарищ Сталин? Идея Троцкого о мировой революции умерла до того, как Троцкого убили. Аты все цепляешься за нее».

— Товарищ Маленков, — обратился Сталин к Георгию. — Как видите, энтузиазм евреев относительно будущего государства Израиль говорит о многом. Если Израиль будет ориентироваться на Америку, а наши евреи — на Израиль, они создадут внутри Союза среду, в которой будут кишеть шпионы и враги народа. Вы много занимались еврейским вопросом, но сейчас, как видите, он ставится с особой остротой. Достаточно ли у вас информации о том, что сейчас происходит в их среде?

Маленков встрепенулся, раскрыл лежавшую перед ним на столе папку, но в содержимое ее не заглянул. Он обладал отменной памятью, готовился к каждому совещанию и в записях не нуждался.

— Мы собираем сведения обо всех, кто принадлежит к еврейским организациям, — заговорил он, преданно уставившись на Сталина. — Я имею в виду Еврейский Антифашистский Комитет, еврейские молодежные организации и, как они себя иногда называют, культурные организации. Мы следуем вашим мудрым указаниям, и потому нас эти фиговые листочки обмануть не могут. Мы прекрасно понимаем, какая возня происходит под прикрытием «культурной», «просветительной» и тому подобной деятельности.

Сталин медленно и одобрительно закивал, переводя взгляд с одного из присутствующих на другого. Берия и глазом не моргнул: он знал, что Сталин начал борьбу с еврейской культурой «культурным» убийством Михоэлса. А любил Сталин своего фаворита Маленкова за догадливость и исполнительность. И, как он считал, за преданность. «Правильно считаешь ты, товарищ Сталин, — думал про себя Берия, — что он предан тебе больше, чем хорошо дрессированный пес. Но история богата примерами, когда предательство совершается самыми преданными людьми. Впрочем, Сталин это тоже знает. Из всех людей на земле он доверяет только двоим: самому себе, и своему дубиноголовому сыну Ваське. Но Васька бесполезен в политике. А все остальные потенциальные предатели и враги».

— Обращаете ли вы достаточное внимание на тех, кто занимает высокие позиции во всех других сферах? — спросил Сталин. — Я имею в виду промышленность, государственные органы и прочее.

Сталин метнул взгляд в сторону Берии и Молотова, последний до сих пор молчал. У Берии пульс задержался на два удара. В тех сферах, которые подчинялись ему, работало много евреев, ионе большой неохотой давал санкции на их арест. А к тем, кто работал в атомном проекте, никто из органов МТБ подступиться не мог, даже всемогущий министр Абакумов. Берия довольно твердо заявил Сталину, что до окончания атомного проекта он не позволит никого арестовать, и Сталин впервые без спора согласился.

— Разумеется, товарищ Сталин, — живо откликнулся Маленков. — Интенсивная работа ведется в этом направлении.

— Вы, как член Политбюро, ответственный за кадры, должны хорошо знать подноготную каждого. Не так ли, товарищ Маленков? — продолжал спрашивать Сталин.

Берия притворился серьезным, слушая тарабарщину оправдывающегося Маленкова. До сих пор не было представлено убедительных данных о заговорах и шпионской деятельности еврейских организаций, и терпение Сталина подходило к концу. В его ярлыке «ответственный за кадры» отражался замысловатый юмор вождя. Непосвященный мог бы подумать, что задача ответственного за кадры — подбирать людей, наиболее способных выполнять ту работу, на которую их назначают. В действительности основная задача ответственного за кадры — отбирать из всех отраслей управления и партаппарата тех, кто являлся врагом народа, и расправляться с ними с партийной принципиальностью. Маленков на этом поприще начал свою деятельность с 1935 года, когда был избран в особую комиссию по борьбе с врагами народа. Там он провел огромную работу: почти никто не остался в живых из тех, кто был в то время в высшем эшелоне армии, госбезопасности и партийном аппарате. Берия, однако, надеялся какое-то время, что Сталин доверяет ему больше, чем Маленкову. Поэтому для него явилось большой неожиданностью, когда в 1944 году, в разгар войны, без его ведома появился «маленковский циркуляр», в котором были перечислены должности, на которые запрещалось назначать евреев. Маленков в частной беседе пожимал плечами: Сталин приказал. В это время Берия был министром госбезопасности, и через него должна была направляться такая политика. Возникло в связи с этим несколько вопросов, на которые нужно было обязательно найти ответ. Вопрос первый: значит ли это, что он потерял доверие Сталина, и сейчас Маленков занял его место? Вопрос второй: зачем Сталину эта кампания сейчас, во время войны? Ведь есть столько дел поважнее. Много евреев занято в промышленности, разведке и науке. Избавляться от них, по крайней мере, в такое тяжелое для страны время, было бы безумием. И вопрос третий: какой у Сталина дальний прицел? Ведь он думал только о своей власти и будущих расправах, все остальное было для него мало важно. Где связующее звено?

— Подготовьтесь к Генеральной ассамблее ООН, — обратился Сталин к Молотову. — Обеспечьте будущему Израилю максимальную политическую поддержку.

— Уже предприняты конкретные шаги, — с гордостью заявил Молотов.

— Хорошо, — скупо похвалил его Сталин. — На этом закончим сегодня. Ты, Лаврентий, останься, мне нужно спросить тебя кое о чем.

Маленков и Молотов удалились. Сталин пыхнул трубкой и недобро уставился на Берию.

— Ты уверен, что бомба будет готова в следующем году? — спросил Сталин, переходя на грузинский. Когда не было рядом русских, он предпочитал говорить на родном языке. Берия, хорошо знающий вождя, уловил в его тоне раздражение и угрозу, хоть и говорил Сталин спокойно и, казалось, полностью был поглощен раскуриванием трубки.

— Уверен. Летом следующего года приступим к испытанию.

Сказав это, Берия проглотил нервный комок, застрявший в горле. Вполне возможно, что сейчас он приговорил себя к расстрелу. Если будет задержка, конечно. А если нет, будут награды, а потом. Потом его, Берию, как и всех тех, кто добивался больших успехов, Сталин сбросит с пьедестала в могилу. Потому что великим может быть только Сталин, остальным это не разрешено. Но пока лучше об этом не думать.