Патрик О'Брайан - Капитан первого ранга

— Я вынужден доложить об очень серьезном нарушении дисциплины, сэр.

Выяснилось, что вскоре после завтрака, пока Джек находился на флагманском корабле, Стивен вышел на палубу. Он сразу же увидел бежавшего на корму матроса, которого преследовал помощник боцмана, лупивший его, — зрелище вполне обыкновенное для военного корабля. Но у этого матроса в зубах была зажата тяжелая железная свайка, привязанная куском каболки. Он кричал, и с обоих концов рта у него струилась кровь. На уступе квартердека он остановился, и Стивен, достав из жилетного кармана скальпель, подошел к нему, перерезал каболку и, вынув свайку, швырнул ее в море.

— Я стал увещевать его, объяснив, что матрос наказан по моему распоряжению, но он с невероятной яростью набросился на меня.

— Доктор позволил себе рукоприкладство?

— Нет, сэр. Но я был оскорблен. Он подверг сомнению мою храбрость и мою способность командовать. Мне следовало бы принять решительные меры, но я знал, что вы должны вскоре вернуться, и помнил, что он ваш друг. Я дал понять доктору, что ему следует удалиться к себе в каюту. Он не счел нужным повиноваться, но продолжал расхаживать по правой стороне квартердека, хотя ему было указано, что в отсутствие капитана находиться там могу только я.

— Наша дружба с доктором Мэтьюрином не имеет никакого отношения к служебной дисциплине, мистер Паркер. Я удивлен тем, что вы упомянули о ней. Вы должны понимать, что он ирландский джентльмен, имеющий большие заслуги перед медицинской наукой, но доктор почти ничего не понимает в службе и оттого возмущается, когда над ним подшучивают. Он не всегда может определить, когда мы серьезны, а когда нет. Помню, как мистер Мэтьюрин рассердился на штурмана «Софи» по поводу неуместной, по его мнению, шутки насчет триссельной мачты.

— Штурман — не старший помощник капитана!

— Вы, сэр, вздумали учить меня табели о рангах? Пытаетесь сообщить мне нечто такое, что понятно даже новоиспеченному мичману? — Джек не поднимал голоса, но побелел от гнева не столько из-за петушиной дерзости Паркера, сколько из-за глупости уже произошедшего и серьезности того, что должно произойти. — Разрешите указать вам, сэр, что ваши способы наведения дисциплины не устраивают меня. Я хотел избежать подобного объяснения, полагая, что, когда я указал вам на незаконность наказания вами Айзека Барроу, вы поймете намек. Были и другие случаи. Я не из тех капитанов, которые проповедуют и в то же время порют. У меня будет на корабле порядок, если нужно, то и с помощью порки, но я не потерплю излишней жестокости. Как зовут матроса, которому вы вставили кляп?

— Прошу прощения, но я сейчас не помню его имени, сэр. Из «сухопутных моряков», сэр. Работает на шкафуте в вахте левого борта.

— На флоте принято, что толковый старший офицер должен знать матросов по именам. Вы премного меня обяжете, если тотчас выясните, как его зовут.

— Уильям Эдвардс, сэр, — через несколько минут сообщил Паркер.

— Уильям Эдвардс. Вот именно. Мусорщик из Рутленда, позарился на наградные. Ни разу в жизни не видел ни моря, ни корабля, ни офицера. Не имеет никакого представления о дисциплине. Он, наверно, оправдывался?

— Так точно, сэр. В ответ на сделанное ему замечание сказал: «Пришел, когда смог. А что за спешка?»

— А за что вы его наказали?

— Без спроса отправился в гальюн.

— Следует делать различия между людьми, мистер Паркер. Если бы он прослужил достаточно долго, чтобы изучить свои обязанности, узнать офицеров, а офицеры узнали его, тогда можно было бы вставить ему кляп за дерзость. Даже на корабле, наполовину лучше управляемом, подобный случай недопустим. Среди нижних чинов нашей команды почти нет моряков. Бить их, если они не знают, что от них требуется, бесполезно и не в интересах службы. Вы, опытный офицер, совершенно очевидно, неверно поняли Эдвардса: вы считали, что он допустил по отношению к вам неуважение. Вполне возможно, что доктор Мэтьюрин, не имеющий вовсе никакого опыта, неверно понял вас. Будьте добры, покажите мне список провинившихся. Это никуда не годится, мистер Паркер. Глейв, Браун, Стиндолл, Бернет и так далее — все это новички, «сухопутные моряки». Список слишком велик даже для линейного корабля с разболтанной командой. Мы это обсудим позднее. Вызовите доктора Мэтьюрина.

Такого Джека Обри Стивен видел впервые — словно ставшего еще выше ростом, жесткого, сурового, опирающегося на вековые традиции, совершенно убежденного в своей правоте.

— Доброе утро, доктор Мэтьюрин, — произнес он. — Между вами и мистером Паркером произошло недоразумение. Вы не знали, что кляп — обычное наказание на флоте. Несомненно, вы сочли это грубейшей формой развлечения.

— Я счел это образцом чрезвычайной жестокости. Зубы Эдвардса находятся в последней стадии кариеса — я его обследовал, — и этот кусок железа сломал ему два моляра. Я тотчас вынул это железо и…

— Значит, вы удалили кляп по медицинским соображениям. Вы не знали, что это обычное наказание, налагаемое офицером. Вы не знали причин такого взыскания?

— Нет, сэр.

— Вы поступили неправильно: вы действовали необдуманно. И в возбуждении, сгоряча, наговорили лишнего мистеру Паркеру. Вы должны извиниться за свою неучтивость.

— Мистер Паркер, — произнес Стивен. — Я сожалею, что между нами возникло это недоразумение. Я сожалею о сделанных мной замечаниях. Если вам угодно, я готов повторить свои извинения на шканцах, в присутствии тех, кто их слышал.

Паркер покраснел, одеревенел, стал каким-то неуклюжим; его правая рука, жесты которой обычно помогали ему объясниться, была на перевязи. Он поклонился и пробормотал, что более чем удовлетворен и со своей стороны сожалеет о нелюбезных выражениях, которые, возможно, вырвались у него.

Возникла пауза, после которой Джек Обри произнес холодным тоном:

— Не стану вас задерживать, джентльмены. Мистер Паркер, прикажите вахте правого борта провести учения с крупнокалиберными орудиями, а левого борта — учения по взятию рифов на марселях. Мистер Пуллингс займется стрелками. Что за шум, черт побери? Хэллоуз, — обратился он к морскому пехотинцу, стоявшему на часах у дверей каюты. — Что происходит?

— Прошу прощения, ваша честь, — отвечал солдат. — Это ваш и кают-компанейский буфетчики дерутся из-за кофейника.

— Черт бы их побрал, — взорвался Джек Обри. — Я им задам трепку — три шкуры спущу, покажу, как дурака валять. А еще называются старые моряки, в рот им баржа. Мистер Паркер, не пора ли нам навести порядок в этом плавучем притоне?

— Джек, Джек, — произнес Стивен после того, как зажгли лампу. — Боюсь, что я доставляю вам только неприятности. Пожалуй, я упакую свой рундучок и сойду на берег.