Клара Фехер - Море

— Вы будете следить за моим сыном, — отложил в сторону газету Паланкаи старший. — Я, к сожалению, не могу оставаться при нем, но вы, как один из членов дирекции…

— Кто, кто? — оторопел Татар.

— По-моему, директор, — произнес Эмиль.

— Прекратите шутки. А кто же будет генерал-директором?

— Я, — заявил Паланкаи-сын и, скрестив ноги, подавшись вперед, посмотрел на управляющего.

— Вы? Да ведь вы несовершеннолетний.

— Я перевел Эмиля в совершеннолетние, — сладко улыбаясь, ответил за Эмиля его папаша. — Если желаете, господин управляющий, могу показать выданный министерством внутренних дел документ.

— Что вы… не беспокойтесь, я и так верю, — промямлил Татар и, выпучив глаза, уставился на вдруг повзрослевшего Паланкаи, корчившего ему насмешливую мину.

В голове Татара мысли проносились с быстротой молнии.

А что, если побежать сейчас к Карлсдорферу и рассказать, что замышляет против него Паланкаи? Глупость. Нилашистский министр Габор Кемень — друг и приятель Паланкаи, а может быть, и сам Салаши его кум. Карлсдорфер не в силах что-либо предпринять. К тому же, чем он объяснит его превосходительству свои переговоры на квартире у Паланкаи? Кстати, здесь и папа, бывший бургомистр, он тоже, кажется, проходимец первой марки. Как это ему взбрело в голову переводить Эмиля в совершеннолетние? Очевидно, здесь действуют серьезные силы. Остается одно: сторговаться с ними, и как можно выгоднее. Ведь Эмилю не обойтись без его помощи. Чути тоже располагает акциями, а у него хранятся ценные бумаги Императора.

— Кофе? Коньяку? — спросил любезный хозяин дома.

— Я лучше выпью стакан воды, — ответил Татар. — Рассказывайте же, на каких условиях вы собираетесь со мной сотрудничать.

— Договоримся на джентльменских началах, дядя Дюри. Мы же люди порядочные.

— Именно поэтому составьте договор в двух экземплярах, дети мои, — посоветовал старик, пододвигая к себе бутылку с коньяком.

— Генерал-директор Эмиль Паланкаи младший. Директор-администратор Дердь Татар. Согласны?

— Хорошо, — коротко ответил Татар.

— Не будьте вы таким сердитым, старина. Разве прежде вам каждый день предлагали пост директора?.. Члены дирекции… Постойте… Скажем, папа… Чути придется оставить, У кого еще имеются акции?

— Это не имеет значения, — ответил Татар. — Кое у кого из дальних родственников Ремера. Они все равно не придут на общее собрание, их уже или угнали, или запрятали в гетто.

— 1 огда возьмем моего друга, доктора Жилле. В крайнем случае подарим ему десяток акций. Его отец работает главным адвокатом Национального банка, вот он и переведет на нас все имущество.

— Я беру на себя управление имуществом Хофхаузера — Ремера, — быстро проговорил Татар.

— Вы что, за глупца меня считаете, старина? Будет лучше, если большинство акций возьмет в свои руки генерал-директор.

— Договоримся и запишем, что, как только окажемся в Клагенфурте, ценности поделим. Поровну…

— Ну уж нет, — возразил Паланкаи. — Половину получу я, а вторую половину поделят между собой поровну все члены дирекции.

— Что, что?! Чтобы вам отдать половину, да еще вашему папаше и дружку уступить по восьмой части? Что же мне достанется — только восьмая доля?

— Хм. Это действительно нехорошо, — согласился Эмиль. — Пусть вашей будет одна четвертая, другие три члена поделят между собой остальное.

— Одна треть, или я отказываюсь вести с вами переговоры, — вскочил Татар. — За кого вы меня принимаете?

Паланкаи пожал плечами.

— Вы считаете, что меня можно шантажировать?

— Я не шантажирую, но свинства не потерплю. Без меня вы ничего не сделаете. Акции Аладара Ремера хранятся у меня, я поговорю с Чути, с полковником Меллером…

— Предупреждаю, дорогой господин управляющий, говоря подобным тоном, вы многого не добьетесь. Мне действительно было бы приятно работать с вами вместе, но я постараюсь обойтись и без вас. Однако хотелось бы знать, что вы предпримете, если я…

— Прекратите, Эмиль. Одна треть ценностей моя.

— Одна четвертая.

Татар на минуту задумался.

— Ну, пусть одна четвертая. Но при условии, что мой младший брат тоже будет членом дирекции.

— Ладно. Об этом мы потолкуем потом, — пожал плечами Эмиль. — Пошли дальше. После избрания новой дирекции мы сразу же продадим доходные дома и оборудование, которое трудно будет вывезти.

— Продажей займусь я, — сказал Татар. — У меня уже есть покупатель.

— Продажу осуществляют совместно генерал-директор и директор-администратор, — ответил Паланкаи. — Стоимость недвижимого имущества и машин по возможности следует получить в золоте или драгоценностях.

— Верно.

— Транспортабельные станки и готовую продукцию дирекция отправит на запад, чтоб сохранить их там в безопасности. Скажем, на клагенфуртский адрес члена дирекции Эмиля Паланкаи старшего.

— Согласен.

— Легковая машина доставляется из Шомоша в Будапешт и переходит в распоряжение генерал-директора и директора-администратора, которым понадобится вместе покинуть столицу. Генерал-директор Паланкаи берет на себя задачу добиться через нилашистскую партию, чтоб автомашину не реквизировали для нужд армии.

— Остается еще один вопрос, — прервал его Татар. — Когда мы поговорим с Карлсдорфером?

— Хоть завтра, — ответил Эмиль.

Паланкаи-отец, засунув руки в карманы, стоял, прижавшись спиной к буфету. Затем подошел к столу и положил руку на плечо сыну.

— Не делайте чересчур большого шума и сенсации. У Карлсдорфера тоже могут оказаться козыри. Если вы наброситесь на него, станете спорить, грозить, то он, чего доброго, сам соберется и уедет в Вену или в Берлин вместе с ценностями, и тогда поминай как звали. Или через час после вашего ухода побежит в шведское посольство и расскажет там, что интересы проживающих ныне в Англии его доверителей находятся в опасности. Шведы обратятся с протестом в министерство иностранных дел, станут посторонние совать свой нос в это дело, и, пока суд да дело, на имущество наложит руку кто-нибудь другой.

— А как же нам быть, папа?

— Эврика! — вскочил Татар. — Поместим в официальной газете отречение Карлсдорфера… Объявим общее собрание… уладим с поручением Национального банка. Его превосходительство никогда не читает официальных газет. Дадим ему знать, когда он уже ничего не сможет сделать, когда указ, параграф, закон — все будет на нашей стороне.

— А кто подпишет сообщение для официальной газеты? Вы сами не имеете права выступать от имени фирмы. А Чути не подпишет.

Татар махнул рукой.

— Подделаем любую фамилию паркеровскими чернилами.

Паланкаи старший с восхищением захлопал в ладоши.

— Гениально! Это как раз то, что было нужно. Выпьем за успех нашего плана!