Милош Кратохвил - Магистр Ян

Но «господа» не желали ни слышать ни видеть его, и рыцарь Освальд фон Волькенштайн, отнюдь не самый младший в имперской канцелярии, увидел перед собой спины писарей в черных плащах, столпившихся у выхода. Рыцарь добродушно улыбнулся, радуясь тому, что очень ловко избавился от них. Наконец-то вороны разлетелись и в комнате стало тихо. Поэт пошел бы тоже… Но куда? Его правая рука невольно опустилась в карман за мелкими монетками, которые выкатились из кошелька. Черт побери, как они тают! Сколько прошло через его руки итальянских, испанских, английских, русских, армянских, персидских монет! Где только он не пел, не воевал, не попрошайничал! Каждая монета доставалась ему с трудом, но как легко ускользала она в руки трактирщиков, болтавших на разных европейских и азиатских языках, за пазуху белых, смуглых и чернокожих красавиц, с которыми он забавлялся в портовых кабаках Европы и в притонах Азии. Увы, куда девалась его былая слава? На висках рыцаря появилась проседь, карманы опустели, и ему приходится теперь домогаться милостей его величества. Впереди — дорога в Констанц! Там рыцарь будет служить у короля Сигизмунда шпионом, переводчиком и придворным миннезингером. Миннезингер, собственно, тот же шут. Как на подбор, одна обязанность хуже другой. Ничего не поделаешь, — надо жить… Богатому всё доступно. Бедняк, если ему нечего продать, продает самого себя. В Констанце у него будет работа. Предприимчивый и, рачительный Сигизмунд решил по-своему: зря держать поэта незачем, — и определил его в канцелярию. Ну и скряга же Сигизмунд!..

Но сколько бы рыцарь ни рассуждал, это не помогло ему решить вопрос об ужине. Неужели он не достанет монеты даже на похлебку? А вино? О нем лучше не думать. Вероятнее всего, подадут какую-нибудь мерзкую кислятину. И господин рыцарь с искренним отвращением плюнул.

В этот момент двери канцелярии приоткрылись и на пороге появился хрупкий мальчик в богатой пажеской ливрее. «Здесь он как торт на навозной куче», — подумал рыцарь. Но пажа не испугала канцелярия. Вдохнув ее вонь и брезгливо сморщив носик, мальчик пренебрежительно спросил:

— Эй, приятель, не знаешь ли ты, где я могу разыскать господина рыцаря Освальда фон Волькенштайна?

Да-а… Эта встреча напомнила рыцарю сцену из комедии, автор которой сводил героев самым невероятным образом.

— Чего тебе надо? Я — Волькенштайн, — ответил рыцарь, привыкший спокойно относиться ко всяким превратностям судьбы.

Паж мигом утратил прежнее высокомерие и учтиво сказал:

— Вас приглашает на ужин одна дама, которая просила не предавать ее имя гласности. Ваша честь, господин рыцарь, никак не пострадает: речь идет о благородном деле, которое в высшей степени важно для самой дамы. Если вы, благородный рыцарь, соблаговолите оказать мне честь, то я готов сопровождать вас до тех пор… пока это будет необходимо… Я к вашим услугам.

— Дорогой друг! — прервал Освальд фон Волькенштайн пажа. — Ты, кажется, упомянул об ужине. Если это так, то я ни в коем случае не могу пренебречь таким делом, которое является жизненно необходимым как для дамы, так и для меня. Я, собственно, не могу понять, ради чего мы всё еще торчим тут. Идем не теряя ни минуты!..

Рыцарь Освальд фон Волькенштайн сидел напротив донны Олимпии в лучшем номере гостиницы «У зеленого венца». Стол ломился от яств: на нем стояли жаркое, соусники с пряной подливкой, рыба, паштеты, сладости и кубки с темно-красным бургундским.

Ужинали молча. Гость не проявлял никакого интереса к хозяйке и был целиком занят своим желудком. Еще бы! Не каждый день случаются такие чудеса. Счастье надо ловить! Хозяйка внимательно рассматривала гостя. Очевидно, обе стороны были вполне довольны результатами своих занятий. Когда рыцарь наконец насытился, он и хозяйка благосклонно взглянули друг на друга и улыбнулись.

Рыцарь оказался в более выгодном положении: ему не нужно было начинать разговор. Она поймала его, как рыбу на приманку, — пусть теперь сама скажет, что ей от него надо. Она дьявольски красива и, несомненно, шлюха, — в этом рыцарь нисколько не сомневался. Она очаровательна. Рыцарю стало как-то не по себе, — он так много съел и выпил. Прочь, прочь грешные мысли! Господин рыцарь вполне сознавал свои возможности, — не такой уж он красавец, чтобы девка купила его за ужин для своей постели. Он ломал себе голову, стараясь найти хоть мало-мальски правдоподобную причину этой странной любезности.

— Вы, по-видимому, недоумеваете, почему я пригласила вас в гости? — нарушила молчание хозяйка. — Я выбрала вас после долгого размышления. Меня зовут Олимпия. Под этим именем я известна в Риме, Флоренции и Венеции. Нет нужды добавлять к этому еще что-нибудь. Теперь моя цель — Констанц.

— Все знаменитости стремятся в этот город… — попытался польстить рыцарь. — Но почему вы едете в Констанц через Аахен, если вы итальянка?

— Я еду из Парижа. Вы могли бы догадаться об этом по вину, французскому столу. В Италии мне рекомендовали вас…

Господин фон Волькенштайн удивленно поднял брови.

— …ваши друзья — Антонино Лоски и Бенедетто де Пилео.

О, эти имена! После швабской капусты они таяли у него на языке подобно бургундскому. Друзья Волькенштайна — драматург Лоски и поэт-лирик де Пилео. Они помнят о нем! А вдруг он встретится с ними в Констанце?

— Но это еще не всё. О вас рассказывали мне Паоло Верджерио, Бруни и секретарь папы Поджо.

— Мадонна! — восторженно воскликнул рыцарь. — Да вы садовница итальянской поэзии! Упомянутые вами поэты — дивный букет благоухающих цветов, который вы поднесли к носу недостойного. Скажите, что пишут сейчас эти титаны? Стих… Один стих, мадонна, из ваших уст…

— Эти поэты знают меня, но мне необязательно знать их стихи. Зачем они мне? Я берегу свою память для более важных дел. Впрочем, некоторые из этих поэтов довольно милые мальчики. Они помнят меня лучше, чем я их. — И донна Олимпия улыбнулась. — У них больше причин для воспоминаний. Но поэты сейчас ни при чем… Они лишь посоветовали мне обращаться к вам всякий раз, когда будет нужно. Вы — человек, умудренный жизнью. У вас достаточно возможностей познакомиться со двором Сигизмунда…

Тьфу, под такой красивой личиной не оказалось ни грана поэзии! Она встречалась с замечательными поэтами, а не запомнила ни одного стиха, ни одного… Он, пожалуй, отдал бы полжизни за стихи — после ужасной канцелярской скуки! А эта девка… Эта девка, по-видимому, знает о поэтах столько, сколько… сколько можно узнать о любом мужчине, независимо от того, пишет он стихи или нет. В душе неблагодарного рыцаря закипела черная злоба. Он поспешил залить ее вином. Такой ужин! Но почему она беспокоится о рыцаре? Не потому ли, что он хорошо осведомлен о дворе Сигизмунда?.. «Да, я так хорошо изучил его, что мне стало тошно. Но чего она сует свой нос в чужие дела? Неужели она… Подожди-ка, девка, ты не коллега ли мне?.. Чья шпионка? Папы, Венеции или… Кому бы ты ни служила, Освальд фон Волькенштайн должен держать ухо востро. А это нелегко: бургундское дьявольски задурило голову. Надо бы кончить пить. Но когда еще посчастливится отведать такого нектара?»