Еремей Парнов - Заговор против маршалов. Книга 1

Так же неторопливо и методично он просмотрел пленки, уложил их в потайные карманчики пуленепро­биваемого, выложенного асбестом жилета и поднялся к себе в кабинет.

Готовые в дорогу дипломаты уже поджидали его в приемной.

— Возьмите ваши паспорта, господа,— по-отечески напутствовал посланник.— И да хранит вас господь!.. А это, дорогой Кеттлер, вы наденете под пиджак,— добавил вполне буднично.— Адрес в Берне вам, конеч­но, известен. Поедете в сопровождении охраны, как с диппочтой. Звоните в любое время.

По пути к границе Каганек обнаружил хвост. Неиз­вестный «хорьх» с венским номером сопровождал их до самого шлагбаума, но тем и ограничилось.

Агенты СД, тайно контролировавшие весь ход опе­рации, не решились напасть на посольский автомо­биль, в котором помимо шофера и дипломатов сидели трое охранников.

Уже через час после пересечения границы Гейдриху было доложено о беспрецедентной двойной игре по­сланника Папена. Выбранив незадачливых агентов, которые, фактически провалили задание, он попробовал напрямую связаться с фюрером, но адъютант вежливо переадресовал его к Гессу.

Оставалось, холодея от бешенства, поджидать удоб­ного случая.

Папен между тем преспокойно занялся текущей ра­ботой, затем поужинал в приятной компании в кафе «Централь», где собирался не чуждый музам венский бомонд, и поспел ко второму акту в Карл-театр на оперетку.

Каганек позвонил только на следующее утро. По­сланник закончил завтрак, за неизменной чашкой мер вайе пролистал газеты и только потом вызвал Берлин. С Гитлером его связали без промедления.

— Счастлив доложить, мой фюрер, что пришлось завести новую книгу поздравлений по случаю вашего дня рождения. Прежнюю исписали снизу доверху. Позвольте выслать ее вам в качестве маленького пре­зента, хотя и запоздалого?.. Курьер вылетает на моем самолете.

Гитлер рассыпался в благодарностях. Даже голос дрожал от волнения.

Новый день посланник начинал в явно приподнятом состоянии духа. Своими руками пристегнул к запястью курьера стальной чемоданчик. В жизни, как в игре: если повалит карта, то жми до упора, пока не исчерпает­ся полоса. Это простое и мудрое правило вскоре под­твердил военный атташе фрегаттен-капитан фон Ревенцлов.

— Удалось подсечь жену русского дипломата,— он передал бумаги, лучась улыбкой.— Либо он будет сотрудничать, либо это уйдет в Москву.

— На чем, интересно, взяли?

— Даже стыдно говорить, экселенц,— резидент абвера презрительно скривил губы.— Попытка кражи в модном магазине... Мы давно наблюдали за ней: любит красивые вещи, дрянь. В особенности меховые шубки. Но вкуса, должен сказать, никакого.

— Поздравляю, коллега, и от всего сердца бла­годарю. Только не пережмите с ней, ладно? Мак­симум такта. Может завязаться интересная комби­нация.

— Я начал с того, что ликвидировал инцидент, расплатившись наличными... И пообещал за хорошее поведение норковое манто.

К Первомайскому празднику на заводе имени Стали­на в авральном порядке собрали первый «ЗИС-101». Директор завода Лихачев сам пригнал сияющую черным лаком красавицу в Кремль. Конструкторы учли, хоть и с некоторым отставанием — потом придет­ся наверстывать, лучшие достижения мирового авто­мобилестроения: обтекаемые формы, девяносто лошади­ных сил, восемь цилиндров. Запасное колесо — не на заду, а сбоку — плавно вписывается в изгиб крыла. Легковушка — класс: семиместная, для высших ответ­работников и комсостава.

Сталин вышел в белом френче и белой фуражке. Критически оглядел машину со всех сторон, встал на подножку и не то чтобы попрыгал, но сделал нес­колько приседаний, не отрывая подошв от резиновых рубчиков. Затем пнул сапогом туго надутую шину.

— Трясти не будет? Нужно сделать так, чтобы пас­сажир не ощущал неровностей дороги. У нас еще не всюду проложен асфальт.

Лихачев записал замечание в блокнот.

— Это что у вас? — встав перед радиатором, Ста­лин потрогал крылатую хромированную фигурку.

— Птица, товарищ Сталин.

— Не сразу можно догадаться, что это за птица. И для чего вам птица? Все загранице подражаете? На «линкольне» — собака, у вас — птица? Собаки, орлы — чуждые нам символы. Почему бы вам не сделать красный флажок с маленькой звездочкой? Пусть все видят, что это именно советский автомобиль. Как по- вашему, товарищ Лихачев?

— Совершенно верно, товарищ Сталин. Спасибо вам за эту замечательную идею. Флажок можно изготовить из красного небьющегося стекла и распо­ложить таким образом,— директор накрыл широкой ладонью злополучную птаху,— чтоб не нарушать обте­каемость... Прошу,— уловив движение Сталина, он поспешно распахнул переднюю дверцу и сразу же зад­нюю.

Вождь без видимой охоты опустился на сиденье, поерзал, ковырнул пальцем грубоватую кожу. Для себя лично он бы не пожелал такого автомобиля: в «паккарде» значительно удобнее и мягче. В «линколь­не» — тоже, невзирая на распростертую в беге собаку. Но в общем и целом новая модель отвечала задаче. Давно пора пересадить кадры на советскую машину, а то ездят на чем попало. Первым делом надо усилить кузов и поставить пуленепробиваемые стекла... Внутри тоже не все благополучно.

Отсутствие стекла, отделяющего пассажирский салон от шофера, Сталин заметил в первую же секунду. Существенная недоработка. Шоферу совершенно необя­зательно слушать, о чем будут говорить между собой пассажиры. Странно, что Лихачев сам не сообразил.

— Мы возлагаем большие надежды на новый авто­мобиль. Если вы думаете, что на нем будут ездить одни начальники, то вы ошибаетесь, товарищ Лихачев.

Народ будет ездить, не только начальники. Нам нужны новые такси, кареты скорой помощи. Надо и о больных людях подумать. Вот вы пепельницу тут сделали...

— На скорые пепельниц не поставим! — торопливо заверил директор.

— Правильно сделали,— Сталин продолжал свою мысль.— Не на пол же окурки кидать? Но разве у нас все обязательно курят? Вы курите, я курю, только это не значит, что все курят. Нужно сделать так, чтобы никто никому не мешал: ни пассажиры шоферу, ни шофер пассажирам. Не все курят, и не всем врачи разрешают курить... Вам разрешают?

— Я не спрашивал, товарищ Сталин.

— Врачи любят понапрасну пугать, поэтому их не всегда слушают. Но это не значит, что мы не должны заботиться о здоровье народа. Представьте себе, что больному вдруг стало плохо и он должен глотнуть свежего воздуха.

— Можно опустить стекло,— Лихачев потянулся к ручке.

— А если на улице ветер? Пурга?.. Шоферу начнет дуть в спину, и он может нечаянно простудить­ся. Тут надо поставить такую ручку,— Сталин оттопы­рил большой палец, желтый от никотина, и посту­чал о спинку передней скамьи.— И такое стекло.