Андрей Караулов - Русский ад. На пути к преисподней

Алиев смотрел на черную, с ракушками, бутылку виски глазами ребенка.

— А не врут, уверен?..

— Как можно, Гейдар-бек, это ж у них… подсудное дело, если обман. Англия не врет!

Расул осекся. Англия, «контракт века»… как бы Гейдар Алиевич… не подумал чего…

Алиев внимательно разглядывал «виску». В его глазах действительно было что-то детское, и даже веки не казались такими тяжелыми.

«Не мой день, — подумал Расул, — не мой день сегодня… одна глупость на языке, черте что говорю…»

— Ты молодец… — Алиев откинулся на спинку стула, — молодец, Расул, что пришел… Помнишь, меня из Политбюро выводили, а мой портрет у тебя в кабинете еще два месяца висел?..

— Было… Гейдар Алиевич…

— Директор большого завода, член бюро райкома, боролся за меня… ты, говорят, плакал, когда Муталибов заставил тебя портрет снять…

— Вы все знаете, Гейдар-бек… Откуда вы все знаете…

— Так ты ж сам рассказывал, — засмеялся Алиев.

Смех был тихий, не смех, а так, смешинка с улыбкой, — смеяться Алиев не умел.

— Забыл… — Гейдар Алиевич наклонился к нему, — а, Расул?..

— Да как-то…

— А я все помню, слушай. И ко мне ты приезжал, помню, убеждал меня, с мамой говорил, — я ничего не забыл. Я ничего не забываю, Расул.

— Знаю, Гейдар-бек…

— Помню, ты пожелал стать Председателем парламента. Рамиза… ко мне подсылал, премьером нет, не хотел… заменять меня хотел, когда я заболею или уеду куда-то… Рамиз Ризаев два раза тогда приходил, влиял на меня, хотя премьер… было бы для тебя не плохо, слушай, бизнес ты знаешь, нефть знаешь, но — поддался я… уговорам… тебе навстречу пошел…

— …так ведь не жалеете, Гейдар Алиевич, правда? Весь Баку знает: сонную артерию Расул Гулиев за Гейдара Алиевича кому угодно перегрызет…

— Что ты, что ты, Расул, у нас же есть кому… постоять… за нас, и у тебя есть, и у меня есть… Какие проблемы?

Алиев опять засмеялся… — по-своему, смешками…

— Главное, Расул, в другом. Главное, чтоб долго мы жили, долго-долго, слушай, каждый в своем доме, жил, чтоб дороги вели нас к храму — да?., не к трону, слушай, главное, это храм, так я думаю… — мне вчера Эдуард звонил, поздравлял, хорошие слова говорил, себя предлагал… — а я, Расул, в опале был, так он в «мичуринке» по другой лестнице бегал… чтоб только не встретиться со мной… не дай бог Горбачев узнает, что Эдуард Шеварднадзе в больнице с Гейдаром Алиевичем поздоровался, это ж скандал, слушай, на весь мир! А ты — другой. Я это знаю, Расул. Знаю! Учти: Эдуард все потоки в Грузии ведет. Сам контролирует, зять контролирует, племянник контролирует… он всех подтянул, всю родню, от сигарет до порта в Поти, наркотики… я ничего не исключаю, время нынче такое — исключать ничего нельзя. На тебя Эдуард куксится, ты съездий к нему, слушай, объяснись… ревнует он тебя, к порту ревнует… сам понимаешь…

Расул поднял глаза:

— Завтра же позвоню, Гейдар-бек. Даже сейчас могу позвонить, только поздно уже…

— Зачем сейчас? Солнце уходит — голова тухнет. Гейдар Алиевич, скажи, посоветовал, ну их… к черту, слушай, Эдуард убивать… умеет, Гамсахурдию он оформил, знаю, что говорю… Игорь… у него, Гиоргадзе, — помнишь, Расул, на тебя покушение было?..

— Так это…

— Знаю. Сейчас спать иди, ни о чем не думай… Завтра концерт у нас… торжественный… там встретимся, рядом сидеть будем, с семьей приходи, я вот тоже… всех возьму…

Расул встал.

— Спокойной ночи, Гейдар-бек.

— Что ты, Расул, что ты… — Гейдар Алиевич замахал руками. — Я еще поработаю, Расул, спать… веришь? совсем не хочу…

Утро чудесное-расчудесное, а Руцкой приехал в аэропорт ужасно злой. В Исламабаде совершенно дикое, беспощадное солнце; в Лахоре, столице Пенджаба, где Руцкой встречался с моджахедами, было еще страшнее: сорок четыре градуса в тени.

Гульбельдин Хекматьяр разыграл перед русскими мерзкий спектакль — настолько мерзкий, что Алешка даже пожалел Руцкого.

За страну обидно, слушайте!

Политика нельзя уничтожать. Тем более — Руцкого, только что прошедшего Афганистан.

В истории афганского плена будущего вице-президента России были свои тайны. На самом деле плен Руцкого был не афганским, а пакистанским. Руцкой — так случилось — ошибся страной, не туда залетел (мягко говоря) на своем штурмовике. Его сбили войска противовоздушной обороны Пакистана. Приземлился он аж за Парачинаром, в ста шестидесяти километрах от границы, где Руцкого подобрали боевики Хекматьяра (здесь была их база).

Увидев приближающихся моджахедов, Руцкой тут же отдал господину Сабаиду, полевому командиру, свой пистолет с полной обоймой патронов.

Командующий армией Борис Громов мгновенно связался с Язовым, а Язов — с Шеварднадзе.

За Руцкого были выделены «отступные» (международный скандал Язов распорядился погасить любой ценой ).

Посол СССР в Пакистане Якунин и военный атташе Белый передали Хекматьяру боевую технику (несколько бронетранпортеров), миллион долларов наличными и — Хекматьяр очень просил — новенькую «Волгу» в черных тонах.

«Он, сука, по горам на ней скакать будет!» — выругался будущий вице-президент.

За ночной полет в Пакистан (ничего ошибочка, да?) Руцкой ходил под статьей — пятнадцать лет тюрьмы.

Советской тюрьмы и (столько же) пакистанской. А как? Незаконное пересечение границы да еще и (штурмовик!) с оружием в руках. Командарм Борис Громов по-доброму относился к Руцкому. Да и кому был нужен, спрашивается, международный резонанс: если в плен (на территории мирной страны, члена ООН) попадает заместитель командующего воздушной армией, который… всего-навсего… перепутал границы, оргвыводы неизбежны.

Прежде всего для Громова, кстати говоря.

Президенту СССР полет Руцкого был представлен следующим образом: спасая боевую машину, подбитую моджахедами, полковник Руцкой совершил подвиг, достойный Звезды Героя. Хекматьяр был до такой степени потрясен мужеством русского летчика, молодого человека, что уже через несколько дней лично переправил его в Советский Союз.

Разве мог представить Гульбельдин Хекматьяр, будущий премьер-министр Афганистана, что этот тридцатидевятилетний полковник, трясущийся от страха, через семь лет будет всенародно избран вице-президентом России?

На самом деле визит Руцкого на Ближний Восток носил исключительно рекламный характер. Переговоры с моджахедами проходили в главном штабе пакистанской военной разведки.

Руцкого интересовали пленные. По данным штаб-квартиры в Ясенево, в афганском плену по-прежнему находились почти шестьдесят бывших советских солдат и офицеров.

Какие пленные! Это были не пленные, а предатели — те, кто убежал к моджахедам с оружием в руках, сдавая (случалось и такое) целые бригады. Только в списках Ясенево, внешней разведки, все они проходили именно как пленные. Тех ребят, кто — …всякое случалось… — действительно попадал в плен, моджахеды убивали: эти бойцы сразу становились проблемой. Они не принимали ислам (как требовали моджахеды), поэтому их судьба решалась мгновенно — пулей.