Николай Шпанов - Повести об удачах великих неудачников

Пасмурным январским днем, продрогший и голодный, пришел Папен в загородное поместье Бойля. Ни голод, ни лишения не повлияли на ясный ум Дени, на его преданность науке. Нескольких часов беседы было для Бойля достаточно, чтобы оценить приезжего. Бойль предложил ему работать вместе, и уже через месяц Папен стал ближайшим сотрудником почтенного англичанина. Возобновилась работа над воздушным насосом, особенно заинтересовавшим Бойля.

Через год Бойль предложил Королевскому обществу [13] Королевское общество — научное учреждение, играющее в Англии роль Академии наук. избрать Папена действительным членом. После долгих споров собрание столпов английской науки согласилось принять в свои ряды «мистера Дени Пэ́пина».

Научное положение Папена в Англии можно было считать окончательно упроченным.

Но и эти успехи не избавили Папена от нужды. Здесь около него не было такого друга, как Гюйгенс, который входил во все обстоятельства его жизни. Бойль очень хорошо относился к своему коллеге, но не знал о его положении. Бойль был богат, не должен был думать о повседневных мелочах, и ему в голову не приходило поинтересоваться, чем живет Папен. А поскольку Папен никогда не жаловался, Бойль считал, что в жизни француза все обстоит благополучно. Мог ли он знать, что гордость и замкнутость Дени не позволяют ему открыться, признаться в тяготах своего существования. А ведь Папен, не получавший никакого жалованья, жил из рук вон скверно, на редкие, случайные заработки.

Впрочем, невзгоды не могли сломить Дени. Избрание членом Королевского общества ему очень польстило, и он начал еще энергичнее работать над вопросом о наиболее выгодном использовании топлива.

Ставя опыт за опытом, он изобрел аппарат, обессмертивший его имя. Этот аппарат, под названием «папенова котла», вошел в историю.

Котел был снабжен наглухо закрывающейся на винтах крышкой. Предмет, который нужно было варить, клался в котел, и крышка завинчивалась, то есть котел герметически закупоривался. Варка происходила под большим давлением пара.

Папен уже знал, что, если пар, заключенный в замкнутое пространство, продолжать подогревать, он способен разорвать даже пушку. И, чтобы избежать взрыва, он сделал предохранительное приспособление — самодействующий клапан. К коромыслу, идущему от стержня клапана, прикреплялся груз. Чем меньше был этот груз, тем меньшее давление пара внутри котла могло открыть клапан. Таким образом Папен мог регулировать давление пара в котле, не боясь взрыва. И, хотя приспособление это было сделано лишь попутно, как вспомогательное, оно оказалось настолько важным, что навсегда связало имя Папена с историей машиностроения. Предохранительный клапан (в несколько измененном виде) дожил до наших дней.

В благодарность за избрание его членом Королевского общества Папен преподнес обществу свой котел высокого давления с предохранительным клапаном. Ученые проделали с этим прибором несколько опытов и отставили его в сторону. Они еще не знали, к какому кругу исследований его можно применить.

А между тем Папен создавал свой прибор для чисто практических целей. Экспериментируя, он открыл, что в его котле очень быстро консервируются продукты питания, а кости при долгой варке превращаются в желе.

Это показалось Папену интересным, и он предложил кухмистерам использовать его котел для приготовления пищи. Папен утверждал, что, применив его, можно в несколько раз понизить стоимость пудингов, желе и других блюд.

Предложение никого не соблазнило, никто не пожелал им воспользоваться.

Тогда Папен решил сам заняться приготовлением всякой снеди на продажу. Но предостережение, сделанное когда-то Гюйгенсом во Франции, оказалось верным и на английской земле. На Папена накинулась свора торговцев. Он не был ни членом цеха торговцев съестными припасами, ни членом корпорации кухмистеров. У него не было королевской привилегии на это занятие.

С трудом удалось Папену избежать тюрьмы. Он спрятал свой аппарат и пользовался им теперь только для того, чтобы приготовлять пищу самому себе.

Дело, начатое торговцами против Папена, повредило ему и в глазах ученых. Члены Королевского общества стали коситься на чужеземца. Говорили, что он пустился в мелкие аферы и нарушил королевские привилегии цеха кухмистеров. На одном из заседаний общества даже разбирали этот вопрос.

В ответ на упреки членов общества Папен заявил, что если им не нравятся его частные дела, то пусть они сами дадут ему средства к существованию.

Ученые очень удивились: обсуждение личной жизни членов не входило в планы общества. Физики и химики, философы и богословы недоуменно пожимали плечами.

Кончилось тем, что совет общества сделал Папену выговор и предложил бросить «делишки», бросающие на него тень как на члена такого высокого учреждения.

Папен возмутился этим решением. Ученые запретили ему добывать средства к жизни, а сами ничего не хотели для него сделать!

Раздраженный такой несправедливостью, он прямо с заседания совета отправился к венецианскому послу.

Посол Венецианской республики уже не раз делал Папену предложения перейти на службу его государству. Он предлагал ему самые заманчивые условия. В Венеции недавно была организована Академия наук, и правительство Яснейшей республики не прочь было увидеть в числе первых академиков столь известного ученого, каким стал к тому времени Папен.

Обиженный и уязвленный англичанами, Папен решил подписать договор с послом. Быстро закончив свои лондонские дела, он сел на корабль и отплыл в Италию. Он мечтал о широкой деятельности в молодой Венецианской академии. Он надеялся, что родина Галилея и Торричелли станет и ему новой, третьей по счету, родиной. Ему так хотелось иметь наконец постоянное пристанище! К тому же теперь он был не один: он ехал в Венецию со своей семьей…

Папена встретили в Венеции очень хорошо. Ему оказали непривычные для него почести, назначили высокое жалованье и отвели прекрасное помещение. После лондонской жизни в трущобах все это очень радовало, и Папен с жаром принялся за работу в новой академии.

Но тут-то и начались новые неприятности.

Во главе правительства Венеции стояли богатые купцы. Они основали академию и пригласили иностранных ученых вовсе не для того, чтобы двигать науку. Наука их мало интересовала. Купцам важно было только показать другим странам, что Венеция покровительствует науке, входившей в те времена в моду.

Многие государи держали у себя при дворе ученых. Мелкие князьки тянулись за крупными владетелями и тоже нанимали астрономов, математиков и философов.