Александр Западов - Подвиг Антиоха Кантемира

Что и говорить, пытливым умом, знаниями, талантом всех братьев опережал младший — Антиох. Он много читал, изучал языки, занимался науками, и отец мог надеяться, что Петр I при знакомстве с молодыми князьями сумеет оценить младшего и назначит наследство ему.

У Антиоха были домашние учителя — грек Анастасий Кондоиди, в 1719 году назначенный Петром I на государственную службу в Духовную коллегию, и выпускник Славяно-греко-латинской Академии в Москве Иван Ильинский, знаток древнерусской письменности, умевший писать стихи. Живя в Петербурге, Антиох Кантемир занимался с профессорами Академии наук, брал уроки математики у Бернулли, физики — у Бильфингера, истории — у Байера, нравственной философии — у Хр. Гросса. В свои юношеские годы Кантемир начинает сочинять стихи, составляет и печатает указатель к псалмам Давида "Симфония на псалтырь" (1727), переводит с латинского языка историческую хронику Константина Манассии, с французского — письма итальянца Джиовании Паоло Марана о Париже и Франции, четыре сатиры Буало.

Не ожидая указа, Антиох в 1724 году подал государю прошение. Он писал, что имеет крайнее желание учиться и способен, зная латинский язык, снискать многие науки — историю, географию, юриспруденцию, математику, а между делом и рисование миниатюр. Эти науки способнее изучать в знаменитых академиях окрестных государств, но денег на поездку нет, о чем царскому величеству известно. Того ради не повелит ли государь отпустить его, Антиоха, в окрестные страны для приобретения наук и не пожалует ли великодушно хотя малое что на его иждивение?

Государь не прислал Кантемиру ничего и в окрестные академии не отпустил.

Не пришлось Петру I за другими делами заняться и выбором наследника среди братьев. Через год он умор, и завещание Дмитрия Кантемира осталось неисполненным. Дети его владели тем, что им досталось, совместно, не прибегая к дележу.

Свою часть наследства или добавления к ней старалась получить и вдова Анастасия Ивановна. В 1724 году она потребовала у пасынков четвертую часть недвижимости — но они отказали: в завещании было сказано, что муж наградил жену имениями при жизни, с тем чтобы после его смерти она не брала бы ничего.

Вдова в 1725 году обжаловала отказ в Сенате — и вышло решение отдать ей четверть из недвижимых имений мужа. Однако решение это не исполнялось. Через три года, очевидно по жалобе вдовы, Сенат вновь рассмотрел дело и вынес второе постановление, подтверждавшее первое. И опять вдова не получила ничего.

Это произошло потому, что Константин Кантемир в 1727 году стал мужем дочери князя Дмитрия Михайловича Голицына, члена Верховного тайного совета, и стараниями тестя был утвержден единым наследником своего отца. Он вступил во владение всем движимым и недвижимым наследием Кантемиров, принял власть над десятью тысячами крепостных крестьян и не только отказался выполнять решение Сената, но и возбудил в Юстиц-коллегии иск против мачехи за ее неправильные претензии.

Князь Дмитрий Михайлович Голицын был членом родовитой семьи, происходившей от великого литовского князя Гедимина. Он получил хорошее образование, ездил за границу, занимал в 1701–1706 годах пост Чрезвычайного посла России в Константинополе и в Польше, потом, в 1707–1718 годах, служил воеводой и губернатором в Киеве, был президентом коммерцкол-легии, заседал в Сенате. Библиотека его в подмосковном имении Архангельское состояла из нескольких тысяч книг на разных языках и равных себе в России не имела.

Богат был князь Голицын, знатен, умен, книги читал — а жадность не мог в себе побороть, доходы желал увеличивать, пользуясь властью своей в государстве, за что и принял кару, как то вскоре обозначится.

А князь Антиох Кантемир был хоть и знатным, но бедным человеком. Судьба его также скоро обрисовалась, причем не без участия князя Голицына.

Вернувшись с караульной службы, Антиох медленно обретал любимое им состояние одиночества и покоя.

Он припомнил вчерашний разговор со старшим братом. Матвей, смеясь, дразнил его:

— Ну, отец за бумагами и книгами ночи просиживал — понятно. Хотя и сбрил бороду, моложе не стал. Не очень-то Настенька его жаловала. А тебе-то для чего себя изнурять? Всех книг не перечитаешь, а жизнь уходит. Богатства они тебе не принесут.

Антиох вздохнул. Да, в двадцать лет он хорошо понимал, как беспределен путь познания. Непрестанно читая, каждый день открывая для себя неизведанное, стремясь постичь его, он нередко отчаивался, досадуя на несовершенство человеческого ума.

Антиох не обольщался относительно своего будущего. Ученые занятия, к которым он испытывал влечение, не сулили ни богатства, ни славы. Судьбы ученых мужей припомнились ему. Признание приходило к ним не скоро, нередко после смерти. Путь их был наполнен великого труда, жизнь подвергалась насмешкам преуспевающих глупцов. "Почему власть имущие так боится просвещения? — грустно думал Кантемир. — Вероятно, потому, что богатство и чины чаще добывают обманом, преступлением, жестокостью, подлостью, нежели добродетелью. Просвещенный человек способен осознать причину зла, изобличить виновного. Даже покорность его сомнительна и опасна, ибо он всегда неполной презрения к насильнику".

Кантемир почувствовал нетерпеливое желание писать, ставшее в последнее время привычным. Только это занятие давало ему возможность утвердить себя и свою правду в мире, для него чужом и враждебном.

Перья на столе Антиоха всегда были аккуратно очинены: сын во всем подражал отцу. Присев на краешек кресла, он взял одно из них, обмакнул в чернила и вывел: "На хулящих учения". Секунду подумав, прибавил: "К уму своему".

Стихи слагались быстро, рука Антиоха едва успевала записывать:

Антиох вспомнил о своих братьях — Матвее, Константине, Сербане, с трудом переносивших годы ученья. Теперь, будучи на свободе, они с упоением предавались радостям бытия, посмеиваясь над младшим братом.

Антиох не сердился на них. Он думал о том, с каким почтением говорил о государе Петре I отец, видевший в нем покровителя своих ученых занятий. Князь Дмитрий Константинович обсуждал с царем прожект создания в России университета на манер европейских. Не успели они осуществить задуманное: обоих нет в живых.

Кантемир провел две черточки внизу страницы, проверяя пригодность пера, но писания не продолжил Что-то вдруг удержало его.