Александр Бармин - Руда

— Часиком бы раньше, — прошептал повытчик и быстро сел на место; парик Татищева поворачивался к его столу.

— Кем, кем заявлено?

— Не имею права того сказывать, — строго возразил повытчик. — Так записывать вашу заявку, Василий Никитич, к разбору в совете?

Демидов поднялся. Лицо у него было очень худое, длинное и белое, с яркими пятнами на скулах — лицо чахоточного. Нестерпимо блестели глаза. В руках Гезе он увидел рудные куски; саксонец, как и все, кому попадали эти камни, старался ущипнуть магнитную бородку на остром черном изломе.

— А! — рот Демидова перекосился. Василий рванул шелковый шарф с шеи. Выхватил из рук форейтора кожаный мешочек, швырнул под скамейку. — Не надо писать!

К нему шел с улыбкой любезного хозяина на тонких бледных губах, с издевкой в прищуре калмыцких глаз главный командир.

Солнце еще не всходило, когда Мосолов вывел коня за чугунную решетку дворцовых ворот. Мосолов молчал, но когда попробовал рукой седло, то лошадь закачалась.

В сосновом лесу у ручья Мосолов остановился и напоил лошадь. Потом трижды окунул свою голову в холодную воду. Надел шапку, не утираясь. Погрозил кулаком назад, Ревде.

Скакал левым берегом Чусовой, по крутым дорожкам. Уже прорывались румяные лучи между зубцами скалистого гребня горы Волчихи, но по долине реки стлался туман, то завиваясь в столбы, то разрываясь в белесые клочья над быстрой водой.

Дорожка углубилась в сосновый бор. Запахи ландышей, земляники, смолы смешались, в прохладном воздухе. Просыпались птицы — пробовала свою свирель иволга, слышался чистый голос малиновки. Маленькая огненнохвостая птаха всё залетала вперед коня, раскачивалась на ветвях и пела короткую печальную песенку. Мосолов спустился к самому берегу Чусовой, крикнул перевозчика. Из шалаша на другом берегу вылез седой дед, долго всматривался, кто зовет, а потом забегал, засуетился. Мигом пригнал тяжелую плоскодонку. Мосолов ввел коня, молча дождался конца переправы. Тогда спросил старика:

— Ну как тут у вас? — И кивнул в сторону близкой уже Шайтанки.

— Ничего, слава богу, — бормотал старик, пряча глаза.

— Ничего? — Приказчик забрал в кулак белую бороду деда и дернул кверху. — Ничего, говоришь?

Старик замер — не дышал, не смел отвести взгляда.

— Перекрестись!

Тот перекрестился по-кержацки, двумя перстами.

— Твое счастье, — процедил сквозь зубы Мосолов.

Конь толчками, сильно приседая, вынес его на бугор. Солнце взошло. На горе Караульной, что осталась на левом берегу, розовели каменные шиханы среди сбегающих по склонам лесов. Мосолов ударил коня плетью и помчался в Шайтанку.

Улица поселка была пуста. Мосолов подъехал к одной избе и застучал в ставень.

— Кто там? — сейчас же откликнулся глухой голос.

— Я. Вылезай!

— Прохор Ильич?!

В избе послышался шум отодвигаемых тяжелых вещей, загремели падающие железные брусья, — видимое дело, хозяин разбирал нагромождения у входа. Дверь открылась, выскочил кривоногий рыжебородый мужик.

— В осаде сидишь, Борисов? — насмешливо сказал Мосолов.

— Ничего ты не знаешь, Прохор Ильич!.

— Всё знаю. Где они?

— Смотри, забегали! Вон по задам махнул — это туда, в табор.

— Так в таборе они? Я их приведу в добрый разум.

— Берегись, Прохор Ильич! Меня чуть не убили. А заперся, — так избу поджечь собирались. Кирша Деревянный кричал, я слышал. Иди сюда, посоветуем как и что.

— Некогда мне советовать. Я туда.

— Туда? Да у тебя и оружия никакого!

— Ладно ты, воин! Готовь пока розги… Побольше да покрепче.

Тронул коня.

— Прохор Ильич!..

Мосолов уже далеко, не слышит. Проскакал улицу, выехал за поселок, через плотину, к лесу.

В таборе было людно: мужики стояли большой тесной толпой и шумно говорили. Коня приказчик привязал у первого балагана и пеший, большими твердыми шагами направился к толпе. Мужики смолкли.

Уже вплотную стояли они — приказчик и крестьяне. Мосолов чуял запах потных рубах. Видел острые, отчаянные глаза, много глаз. И выбирал, самый упорный, самый дерзкий взгляд, чтобы знать, куда направить силу удара.

Но толпа отступила перед ним. Мосолову пришлось сделать еще несколько шагов вперед. Опять отдалились чужие внимательные глаза. И нельзя остановиться. Сделав еще шаг, Мосолов понял, что середина толпы отступает быстрее, чем края. Уже с обоих боков он слышал неровное жадное дыхание. Его окружали, его заманивали. Еще шаг, еще…

Так отодвинул он толпу до самой опушки леса. Тогда толпа расплылась, — незаметно, не шевеля будто ногами, все оказались в отдалении от приказчика.

Из-за дерева выступил незнакомый мужик в старой бобровой шапке, надетой лихо набекрень. Одна рука на рукоятке ножа, что за поясом, другая уперта в бок. Мужик дерзко глядел на Мосолова и ждал чего-то.

— Это еще кто такой? — крикнул Мосолов осипшим голосом.

— Я-то? — Мужик вздернул нос с черными дырами вместо ноздрей. — Я — Юла.

— А-а-а! — радостно и дико взревел Мосолов и, размахнувшись, ударил разбойника. Тот качнулся вперед, назад — и рухнул.

Мосолов прыгнул, притиснул лежачего коленом и, такая, как дровосек, бил, бил по лицу…

— Вяжи его! — Мосолов властно повернулся к мужикам. — Как тебя — Деревянный, что ли? Давай опояску!

Чумпин! Чумпин! Как далеко поскакали твои камешки! Еще на горе непуганые птицы-ореховки кувыркаются на коротких веселых крыльях, еще так немного людей знают о существовании горы, а уж началась жадная борьба за нее.

В это лето все манси зимовья Ватина не переселились из зимних бревенчатых избушек в летние берестяные шалаши, как это у них водится с незапамятных времен. Чумпин не хотел уходить с того места, где, думал он, легче найдут его русские; а глядя на него, и остальные не стали строить шалашей — тоже ждали чего-то. Напрасно засохли и скоробились заготовленные с весны длинные свитки бересты.

Чумпин и на рыбную ловлю далеко не ездил и на охоту ходил только поблизости от зимовья. Он с нетерпением ждал прихода русских и награды за Железную гору.

Зачем понадобились охотнику деньги?

Он говорил, что ему нужны хорошая собака и ружье, котел для варки пищи и ткань для одежды. Всё это было правдой, но неполной правдой… Можно прожить в лесу и без ружья и без котла. Кстати сказать, ружья огненного боя даже запрещено иметь бродячим охотникам. Собака?.. Собака, конечно, необходима, но можно не покупать взрослого пса, а добыть щенка и вырастить его. О самом главном Чумпин умалчивал. Главное оставалось тайной между ним и большим Чохрынь-ойкой.