Валентин Тарасов - Чеслав. Ловец тени

— В том-то и дело, что нет. Из дома не показывалась.

— А Хрум про нее смолчал... — стал размышлять вслух Чеслав, закусив сухой стебелек травинки. — И про то, что на жизнь чужака кто-то зарился, тоже смолчал.

Теперь пришло время Кудряшу удивляться, а Чеславу делиться с товарищем тем, что узнал от Тура. И из всего разведанного ими выходило, что вовсе не бесследным осталось пребывание чужаков в этом селении, как хотел представить им Хрум. И весть о нападении на младшего из пришлых, и его любощи к дочери главы селения — это, возможно, именно те просветы в темени их поисков, ко­торые укажут нужный путь.

— Нам обязательно с дочкой Хрума переговорить следу­ет, — выплюнув искусанную травинку, подытожил Чеслав.

— И дурню понятно... — согласился Кудряш. — Да только как, если она из дома глаз не кажет? То ли сама не желает, то ли Хрум не велит.

— А если дочку Тура попросить, чтобы поутру выма­нила затворницу? — нашелся Чеслав. — После того, как она примочками тебя жалела да песен твоих наслушалась, небось, не откажет поспособствовать?

Ненадолго задумавшись, Кудряш покачал головой.

— Не-а, не выйдет. Девки с рассветом по грибы идти сговорились. — Он сделал вид, что совсем не замечает иронии друга.

— Так пусть с собой и зовут ее в лес, — настаивал Чеслав.

— Уж и не знаю, захочет ли дочка Тура... — неуверен­но затянул было Кудряш.

Но Чеслав не дал ему договорить.

— А кто про подход особый к девкам только что бахва­лился? — что комара, припечатал он не в меру самона­деянного друга.

Кудряш недовольно шмыгнул носом и озадаченно по­чесал затылок.

— Так девка ж, что та коза с норовом, и заартачиться может...

И был в том суждении неподдельно искренним.

Разомлевшая от тепла серо-зеленая ящерица, прикрыв свои крохотные глазки, блаженно подремывала на посе­ревшем от времени пне. С рассвета в трудах и поиске, она недавно славно поохотилась и вот теперь выбралась на возвышение погреться, подставив свое крохотное тельце под пробивающиеся с трудом сквозь густую листву, а от­того и не такие жгучие солнечные лучи. Полное брюшко и теплый покой, наверное, и составляли ее незатейливое ощущение лесного счастья. Но вот зверушку что-то на­сторожило, глаза полностью открылись, голова припод­нялась... Через мгновение шустрой твари уже не было на серой древесной поверхности.

Время от времени останавливаясь, чтобы прислушать­ся, не раздаются ли людские голоса, Чеслав и Кудряш про­двигались в лесной чаще. Потратив полночи на разговоры и обдумывание дальнейших действий, парни шли теперь неспешно и безмолвно, словно остатки сна все еще не выветрились из молодецких тел и бродили где-то в головуш­ках, то пленяя их сознание, то нехотя попуская, но не по­кидая окончательно.

...Чеслав проснулся, когда солнце стало уже припекать, неумолимо пытаясь прорваться сквозь сомкнутые ресни­цы. Ну как тут не проснуться?

Кудряшу же пришлось покинуть их сенное пристани­ще гораздо раньше. Разбуженный весьма ощутимым тыч­ком Чеслава под бок, он вынужден был отправиться на уговоры дочери Тура помочь им.

Всласть потянувшись, Чеслав выбрался из копны и на­шел друга дремлющим под ней.

— Эй, сонная тетеря, ты чего? — потряс за плечо спя­щего Чеслав. — Не ходил к ней?

Кудряш сперва промычал что-то нечленораздельное, потом попытался отмахнуться от него, словно от приста­вучей мошкары, но после все же продрал глаза и, сообра­зив, чего от него требует Чеслав, ответил:

— Как же! Сам с копны меня вытолкал... — Смачный зевок с протяжным завыванием прервал его тираду. — Повидались... Все сказал, чего от нее хотим.

— А она? — Чеслав был терпелив.

Кудряш скривился и помотал головой.

— Сперва испугалась. Руками замахала на меня. Мол, тайну подруженьки не сберегла, тебе, прыткому, пожалев, выдала, так не желаю ей еще и горестей подносить да ду­шу девичью печалью теребить. — Рассказчик отчаянно вздохнул. — Ох! И пришлось кудрявому молодцу соловьем нежным сладко заливаться! — Горделивая улыбка расплы­лась на довольной роже Кудряша. — Сказала, что попро­бует зазвать, а там уж как выйдет, — развел он руками.

— Ну? И вышло? — не оценив достигнутого товарищем, поторопил его Чеслав.

— Да я откуда ведаю? Или мне вместе с ней надо было идти просить? — постучал себя по лбу Кудряш. — Вот на­ведаемся в лес и узнаем, вышла аль не вышла Хрумова девка с подругами.

...По едва уловимым приметам и следам на кустах, тра­ве, мху и земле молодые охотники замечали, где совсем недавно прошли собирательницы грибов и в какую сто­рону они подались. Вслед за ними и шли парни.

— Желань... — услышал Чеслав за спиной негромкий голос Кудряша.

Он обернулся, и по его лицу было видно, что сказан­ное товарищем ему непонятно.

— Желань ее кличут, — пояснил Кудряш. — Дочку Хрума...

Чеслав молча кивнул. «Желань — красное имя. Да вышла ли в лес с подругами скрытница? Не заупрямилась ли?»

Внезапно Чеславу показалось, что легкий ветерок донес отголоски девичьих перекриков. Он остановился и дал другу знак замереть. Прислушавшись, они таки распозна­ли девичьи голоса. Пройдя еще немного вперед, парни наконец-то заметили среди деревьев и самих неугомонных цокотух. Небольшими ватагами, а где поодиночке или по двое они разбрелись по округе и время от времени пере­кликались между собой, чтобы не потеряться и не отбить­ся от остальных.

Дабы не привлекать излишнего внимания всей деви­чьей компании, парни принялись осторожно обходить места, где мелькали искательницы грибных россыпей, вы­сматривая тех, ради которых сюда последовали. Но как ни искали, как ни высматривали, а дочки Тура среди них приметить не могли. Но вот Кудряш порывисто схватил Чеслава за руку и указал в сторону, где в небольшом от­далении среди зарослей просматривались две девичьи фигуры. Прокравшись ближе, юноши таки обнаружили дочку Тура, а с ней еще одну деву, что как раз присела за очередным грибом. Она и могла быть дочкой Хрума. Но так ли это, им еще предстояло выявить.

Парни вышли на поляну так тихо, что девушки не сра­зу и заметили их. Первой заприметила появление молодых охотников дочка Тура, но лишь прикрыла губы ладонью — наверное, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Подру­га же ее, сорвав гриб, положила его в лукошко и только тог­да, поднявшись, заметила незнакомцев. От растерянности она выронила лукошко, и собранное грибное богатство рассыпалось по траве.

— Ты, Желанюшка, не пугайся. Гости то наши, други... С племени да городища, что вверх по реке от нас, — по­спешила успокоить подругу Умила.

«Значит, это и есть та девка, что мы искали, дочка Хрума. Та, что зачаровала чужака», — оценил подсказку Чеслав.

И тут же подумал, что такая и впрямь могла пригля­нуться, да и не одному, а многим из парней. Краса ее была неброской, такой, на которой не остановишь первый ско­рый взгляд, но, уже отведя его, захочешь отчего-то вер­нуться и взглянуть вновь. В ее лице было что-то трогатель­но-беззащитное, что в мужской натуре всегда вызывает желание приголубить да заслонить. И в то же время чув­ствовалось, что есть в ней та скрытая, непоказная женская сила, что способна любого молодца в полон взять.