Александр Лоза - Не изменяя присяге

На Архангельском фронте удаленные восточные участки — Печорский, Мезенский, Пинежский — после прорыва красных на центральном участке сразу оказались в глубоком красном тылу и были обречены на плен.

Войска Двинского района отступали на Архангельск, где и капитулировали, застав в городе уже советскую власть.

Войска Железнодорожного района и вышедшие из самого Архангельска шли тремя группами на Мурманск, всего около 1500 человек. В Онеге их встретило восстание, и белогвардейцам пришлось разгонять восставших мятежников оружием.

27 февраля 1920 года они подошли к станции Сороки, на Мурманской железной дороге. В Сороках их встретили бронепоезда красных и два полка пехоты. Обессиленные 400-километровым переходом по снегам, лишившиеся поддерживавшей их на переходе надежды соединиться с войсками Мурманского фронта, белогвардейцы вступили в переговоры с красными и сдались в плен на условиях полной амнистии. Численность этого отряда, а это были, как отмечал Миллер, почти исключительно офицеры, на момент переговоров едва превышала 1000 человек.

В феврале — марте 1920 года, когда Архангельск и Мурманск, путем внутренних переворотов, попали в руки красных, обстановка на Северном фронте резко изменилась.

Наступление красных на фронте и одновременное выступление их в тыл белой армии с Мурманска и Архангельска позволили сломить сопротивление белых частей. Судьба северного офицерства была предрешена. В Архангельске, с приходом красных, сотни офицеров были сразу же расстреляны. Офицеры Пинежско-Печорского фронта попали в плен в полном составе. Войска Двинского района капитулировали у станции Холмогорской. Войска Железнодорожного фронта, не сумевшие пробиться к Мурманску и финской границе, были окружены под Сороками и сдались в плен на условиях «полной амнистии». Офицеры этой группы, около 1000 человек, были отправлены в Вологодскую тюрьму. Чего стоили большевистские условия «полной амнистии», в истории хорошо известно не только по последующим событиям в Архангельске, но и по расстрелам в Крыму и в Севастополе осенью 1920 года.

В пылу боя с красными Садовинский не заметил, как крестик, подаренный ему Ириной в день его рождения в январе 1917 года, отлетел в сторону и утонул в снегу. Оберег, защищавший его все эти годы, напоминавший ему об Ирине, оберег, который он постоянно ощущал на груди и который грел Бруно в лютых холодах на Пинеге, охранял в жарких боях под Холмогорами, исчез. Вспомнил ли в момент боя Бруно Садовинский провидение в Никольском соборе перед иконой Николая Чудотворца о том, что найдет он свою смерть на Севере, — не знаю. Бой продолжался. Красные плотно окружали отбивавшихся офицеров и имели существенный численный перевес. Лейтенант Бруно-Станислав Адольфович Садовинский попал в плен в поселке Медвежья Гора в феврале 1920 года.

О. Г. Гончаренко в работе «Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана» описывал ситуации, при которых попали в плен офицеры Пинежско-Печорского, Двинского и Железнодорожного фронтов: «Офицеры Пинежско-Печорского фронта попали в плен в полном составе с генерал-майором П. П. Петренко. Войска Двинского района, в том числе около 150 офицеров с генералом Даниловым, капитулировали 19 февраля у станции Холмогорской и были привезены в Архангельск. Войска Железнодорожного фронта и части, не успевшие погрузиться в Архангельске, пытались во главе с полковником Б. Н. Вуличевичем пробиться к Мурманску и финской границе, но были окружены под Сороками и сдались в плен на условиях полной амнистии».

Возможно, в таких же условиях и в подобной ситуации оказались флотские офицеры в пункте базирования Онежской флотилии в Медвежьей Горе, тем более что начальник флотилии капитан 1-го ранга А. Д. Кира-Динжан накануне был вызван по служебным делам флотилии в Архангельск и в момент наступления красных отсутствовал в Медвежьей Горе. Большинству мичманов и лейтенантов Онежской флотилии уходить на север было поздно: Архангельск и Мурманск были уже во власти красных.

Как бы то ни было, но лейтенант Б. Садовинский, его товарищ лейтенант А. Добромыслов, лейтенант А. Вуич и другие офицеры попали в плен к красным в Медвежьей Горе.

В книге «Закат и гибель белого флота», на странице 259, О. Г. Гончаренко писал: «Трагической участи не избежали офицеры и гардемарины, находившиеся в Медвежьей Горе. Большевиками были захвачены и расстреляны лейтенант Бруно-Станислав Адольфович Садовинский, лейтенант Иван Александрович Добромыслов, мичман Глеб Петрович Католинский, старший гардемарин Алексей Хмылино-Вдовиковский, Петр Светухин и многие другие».

В работе историка русского флота Н. Кадесникова «Краткий очерк Белой борьбы под Андреевским флагом на суше, морях, озерах и реках России в 1917–1922 годах» о трагической участи белых офицеров в Медвежьей Горе написано: «Садовинский Бруно-Станислав Адольфович. Взят в плен и расстрелян в феврале 1920 г. в Медвежьей Горе».

Круг замкнулся. То, с чего четыре года назад начались мои исследования служебного и жизненного пути мичмана, а затем лейтенанта Б.-С. А. Садовинского и что на протяжении предыдущих страниц, год за годом, раскрывалось перед читателем, опять завершилось фразой: «Взят в плен и расстрелян лейтенант Б. Садовинский».

Чтобы представить место, где нашел смерть лейтенант русского флота Бруно-Станислав Адольфович Садовинский, я начал поиск информации о поселке Медвежья Гора.

Медвежья Гора. Медвежья Гора. Я вспомнил, что станцию с похожим, редким и непонятным названием — Медвежьегорск я, будучи курсантом СВВМИУ, проезжал в первый раз в 1969 году, следуя поездом по маршруту Севастополь — Мурманск на морскую практику на Север, в Полярный. Мы проезжали множество станций и полустанков, но почему-то запомнилась именно станция Медвежьегорск, и еще запомнилось оригинальное деревянное здание вокзала с шатровой крышей и шпилем. Одна из легенд связывает название станции Медвежья Гора с реально существовавшим медведем лесопромышленника Захарьева. В 1911 году этот медведь сильно помял рабочего. Пристав приговорил медведя к смерти. Приговор был приведен в исполнение, и казненного медведя похоронили на вершине горы.

В 1914 году, после начала строительства железной дороги от Петербурга до незамерзающего побережья Мурмана, в этом месте прошла дорога, и с 1915 года железнодорожную станцию стали именовать Медвежья Гора.

Оказывается, деревянное здание вокзала с шатровой крышей и шпилем, построенное в 1916 году по проекту инженера Габбе, сохранилось без особых переделок до наших дней, и лейтенант Садовинский в 1920 году видел его таким же, каким видел я в 1969 году, когда наш поезд медленно подходил к вокзалу.