Ульрих Бехер - Охота на сурков

Гитлеровцы еще раньше имели с писателем свои счеты. В 1932 г. он участвовал в схватке с ними в стенах Берлинского университета, поэтому после прихода их к власти оставаться в Германии Бехер не мог. Впоследствии он писал в своей автобиографии: «В 1933 г. в ночь поджога рейхстага покинул Германию, чтобы избежать — будучи ее самым младшим «дегенеративным писателем» и младшим членом круга Георга Гросса — опасности ареста». Начинается эмигрантская одиссея. Бехер поселяется в Вене, получает австрийское гражданство, но в 1938 г., в день вступления в Вену немецко-фашистских войск, вынужден бежать дальше, в Швейцарию (где еще раньше, в 1936 г., вышла его вторая книга, сборник рассказов «Завоеватели»).

Весной 1941 г., когда угроза быть выданным германским властям подступила вплотную, Бехер покидает Европу. Лавируя среди опасностей, с документами на чужое имя он пересекает вишистскую Францию, франкистскую Испанию, салазаровскую Португалию и на испанском пароходе достигает берегов Бразилии. Здесь он проводит три года, сначала в Рио-де-Жанейро, а затем на небольшой ферме в глухой сельве. В 1944 г. он переезжает в США и поселяется в Нью-Йорке. Это последний этап его эмигрантских скитаний.

Беспокойные годы изгнания не создавали благоприятных условий для неторопливой и сосредоточенной творческой работы. Рукопись наполовину законченного романа «Паяц» пропала при переездах. За все это время Бехеру удалось написать лишь несколько баллад и поэм, но зато он активно выступает как публицист в немецких антифашистских изданиях, выходящих в Швейцарии, Франции, Аргентине, Мексике и США.

Накопленные им впечатления, общественный опыт, который он обрел в изгнании, — все это с особой интенсивностью реализовалось в его творчестве в послевоенные десятилетия. В это время Ульрих Бехер завоевывает широкое международное признание как драматург и прозаик. Под его пером оживает во всей своей красочности и драматизме то, что он вынес и видел в Австрии (повесть «В начале пятого»), Швейцарии (роман «Охота на сурков»), Бразилии (пьесы «Самба» и «Макумба»), США (пьеса «Огненная вода», «Нью-йоркские повести», роман «Профиль»). Но где бы, в каких бы уголках земного шара ни происходило действие этих пьес, повестей, романов, они объединены некой глобальной тревогой писателя, сознанием, что в критическую эпоху, переживаемую ныне человечеством, в эпоху кровавых фашистских преступлений, войн, террора, империалистической агрессии, термоядерных угроз, судьба рода человеческого неделима, а идея замкнутого, изолированного существования народов и стран — не более чем уже изжившая себя иллюзия.

Столь же иллюзорными писатель считает и всяческие мечты о тихом личном счастье, независимом от общественного состояния современного мира. Обывательскому эскепизму Бехер противопоставляет активную позицию, социально-политическую ангажированность художника на стороне сил мира и демократии.

В «фатальной комедии» Ульриха Бехера «Мадемуазель Левенцорн» близкий автору персонаж Тиль Улен, убежденный антифашист, в прошлом подневольный солдат войск СС, рассказывает о своей недавней встрече с бывшим однополчанином, инвалидом войны, искалеченным под Сталинградом. Улена поразило, что тот остался глух и безучастен к его воспоминаниям об ужасах, пережитых на фронте. «Он не мог ничего вспомнить. Он все забыл. Я подумал: если они все забывают, значит, все было напрасно. И я покинул Германию».

Пагубность забвения — этой идеей пронизано все послевоенное творчество Бехера. В пьесе «Карл Бокерер», в повестях «В начале пятого», «Черная шляпа», «Сердце акулы» автор в той или иной форме возвращает читателя к фашистскому прошлому, настойчиво напоминает о том, что так соблазнительно, но так опасно забывать, будит мысль и совесть, стремясь, чтобы страшные уроки пережитого не остались напрасными.

…Сравнительно молодой (не достигший еще 40 лет) австрийский писатель Альберт Требла через несколько дней после аншлюса — вступления немецко-фашистских войск в Вену и оккупации его родины — бежит за границу. Кто он и что заставило его столь поспешно покинуть Австрию?

Отпрыск знатного военно-аристократического рода Австро-Венгерской монархии, бывший военный летчик и ветеран первой мировой войны, Требла проделал идейную эволюцию, которая подготовила его разрыв с националистическими и милитаристскими кругами и привела в ряды революционного рабочего движения. Он стал левым социал-демократом и одним из руководителей социал-демократической военизированной организации шуцбунд, участником вооруженных боев шуцбунда, деятелем революционного подполья. Оставаться в Австрии, подпавшей под власть Гитлера, было бы для него равносильно самоубийству. И вот, преследуемый эсэсовским патрулем, он нелегально переходит на лыжах границу и оказывается в буржуазно-демократической Швейцарии, стране с ее традиционным статутом нейтрального государства.

Однако Швейцария, какой ее представляли себе прошлые поколения — укрытый от бурь и волнений уголок Европы, «страна, отправленная мировой историей на пенсию» (Якоб Буркхардт), — давно уже стала мифом. Спасшись от почти неминуемой гибели, Требла и здесь не обретает покоя и безопасности. Весна и лето 1938 года в Швейцарии, совпадающие с временем действия романа, исполнены для героя и близких ему людей грозных испытаний, событий катастрофических и гибельных. И те сомнения и тревоги, которые выпадают на их долю, те неотвратимые несчастья, которые бушуют вокруг них, — все они прямо или косвенно, явно или подспудно оказываются связанными со зловещей эпидемией жестокости, преступлений, террора, проникающей из гитлеровской Германии и грозящей охватить и опустошить весь континент.

Внимательный читатель, несомненно, заметит одну существенную особенность романа, которую можно определить словами «двойная оптика». Повествование в основном ведется в первом лице от имени героя, и весь ход действия передается таким, каким он видится рассказчику, в его восприятии. Но восприятие это все время двоится, события излагаются в двух перемежающихся планах: действительном, реально происходящем и воображаемом, галлюцинируемом. Подлинные предметы и факты чередуются с призраками, миражами, несостоятельными предположениями.

Принцип «двойной оптики» нередко встречается в современной литературе, не нов он и для Ульриха Бехера. Уже в первой книге (1932) — в рассказе «О недостаточности действительности» — писатель декларировал этот принцип и в дальнейшем многократно его применял в своем творчестве. Выразительные возможности «двойной оптики» разнообразны, в художественной системе произведения она способна выполнять различные функции. Она может служить правдивому раскрытию действительности, может, напротив, мистифицировать ее. Присмотримся внимательней, чем и насколько убедительно она мотивирована в романе «Охота на сурков».