Август Цесарец - Золотой юноша и его жертвы

Дело, на которое он сегодня уже неоднократно намекал, было связано с Ценеком. Ценек — угреватый, молчаливый, но смекалистый крестьянин, неженатый и без всякого состояния, не считая доставшегося по наследству участка леса в сажень дров, приходился Кралю сводным братом и работал слугой у старого Смуджа задолго до войны, а также довольно долго во время войны, будучи не только его доверенным лицом, но и первым помощником в разного рода махинациях, проводимых им совместно с Васо. Вероятно, таковыми бы эти отношения — довольных друг другом хозяина и слуги — и остались, если бы, несмотря на слабое здоровье, Ценек под самый конец войны не был послан на итальянский фронт и если бы оттуда, измученный и напуганный, но пробудившийся от душевной спячки, не приехал на побывку к хозяину с твердым намерением в армию больше не возвращаться и не бежать в зеленые кадры {10} 10 Зеленые кадры — солдаты, дезертировавшие под конец первой мировой войны из австро-венгерской армии и скрывавшиеся в лесах. Многие из них приняли участие в революционном движении. , а пересидеть в городе у родственников. После войны он мечтал открыть с одним из этих родственников небольшой трактир и работать на себя. Для этого ему нужны были деньги, а поскольку во время своего отпуска он перевез через границу в Краньску для хозяина и Васо много зерна, но как слуга право на награбленное не имел, то и осмелился попросить у Смуджа денег в уплату за оказанные услуги. Запрошенную им сумму вряд ли дал бы и сам Смудж, хотя и отличавшийся скупостью, но легко шедший на уступки, но особенно уперлась госпожа Резика. Ее оскорбило, что Ценек прежде обратился не к ней, фактической главе семьи. Впрочем, причина крылась глубже. При немощном уже муже Ценек состоял у нее в любовниках, поэтому, желая удержать не только примерного слугу, но и сохранить его для себя, — в любви она придерживалась демократических взглядов, — госпожа Резика встала на точку зрения типичной аристократки, рассудив, что в интересах самого Ценека, которому у нее ни в чем отказа нет, лучше остаться слугой, нежели стать хозяином. По этому поводу они в ту последнюю ночь перед возвращением Ценека на фронт крупно повздорили. В доме уже все спали, а ссора между ними троими в уже закрывшейся лавке разгоралась, пока Це-нек, распалившись, не назвал госпожу Резику блудницей, чем вывел ее из себя настолько, что она, взбешенная и как всегда не задумывавшаяся о последствиях, ударила его тяжелой кочергой, угодив точно в висок.

С тихим стоном упал Ценек на мешок с зерном, и картина, открывшаяся взору Панкраца, запомнилась ему на всю жизнь. В это время он проводил у бабки каникулы и, разбуженный криком, некоторое время подслушивал за дверью, а потом вошел в лавку. Дед и бабка с посеревшими лицами, из-за тусклого освещения похожими на грязный пол, склонились над Ценеком: дед рассматривал свои окровавленные пальцы, которыми он ощупал рану Ценека, а бабка, только что столкнув ногами на пол труп Ценека и не успев еще заметить Панкраца, выругавшись над покойником, воскликнула:

— Проклятая скотина! Кто бы мог подумать, что у такого упрямца такая мягкая башка? — Увидев Панкраца, она подбоченилась и заорала: — А тебя какой черт принес? На, смотри! Упал с лестницы и разбился об весы! — И лестница, и тяжелые товарные весы в самом деле стояли поблизости. И по сей день она всех в доме уверяла в этом. В ту ночь она грубо накричала на Панкраца, приказав ему замолчать, когда тот на вздохи отчаявшегося деда, что же делать, невозмутимо заметил, что о случившемся, если все произошло так, как об этом рассказывает бабка, следует, ничего не утаивая, сообщить властям. Она же об этом и слышать не хотела, но решительно и с энергией, перед которой боязливому Смуджу оставалось только отступить, приняла другое предложение Панкраца: засунуть Ценека в мешок и отнести — пусть это сделают Панкрац со Смуджем — в ближайший поповский лес, утопив его там в пруду среди осоки и ила.

Это было тяжелое и опасное дело. Ночь, правда, выдалась темной, небо затянули облака, но в лесу, через который пролегали тропинки, ведущие из виноградников в село, их мог кто-нибудь встретить. Тем не менее добрались они благополучно, положили мешок с мертвецом и камнями на доску, найденную в лесу, Панкрац вплавь добрался до осоки и там свалил труп на дно, в ил. Но в последнюю минуту, когда Панкрац был уже на берегу и одевался, а старого Смуджа, несмотря на теплый вечер, била дрожь, и он громко вздыхал, не веря в реальность случившегося, перед ними вдруг возник босой и тихий, словно летучая мышь, сводный брат Ценека Краль.

Напившись на винограднике у своего соседа, он лесом возвращался домой, по привычке остановился и немного соснул, а услышав шум, пошел на него и удивился: гм, неужели Панкрац ночью купался или, может, лягушек ловил? А, так он блох стряхивает с одежды, купаться и не думал, а только сделал вид, будто собирается, чтобы позлить старого Смуджа, с которым немного прошелся, чтобы избавиться от головной боли после прощальной пьянки с Ценеком. Гм, лучше продолжали бы пить и его бы позвали; он бы не отказался, все равно собирался с Ценеком, прежде чем тот уедет в город, столковаться насчет продажи им своей рощицы! Он мог бы у них на сеновале и переночевать.

Кое-как выкрутившись, соврав, что дали Ценеку денег и что Краль может с ним встретиться в городе, а сейчас Ценек мертвецки пьян, и вообще с оговорками, в которые больше мог поверить пьяный, нежели трезвый человек, они избавились от Краля. Однако, когда спустя несколько дней, Краль, не найдя Ценека в городе, удивленный вернулся к ним, они сказали ему то же, что говорили и другим, Ценек, мол, ушел на фронт. С ним, разумеется, они были более доверительны, сообщив, что Ценек переменил свое решение уже утром, перед отъездом.

Было это в самом конце войны, когда вдруг все смешалось и вскоре произошел поворот событий, в село стали возвращаться фронтовики; о мертвых знали, что они мертвы, о взятых в плен — что в плену, только о Ценеке не было ни слуху ни духу. К счастью для Смуджей, в село на Ценека не пришел циркуляр о дезертирах, а рядом с Ценеком на фронте не было земляков, которые могли бы сообщить, что он в армию вообще не возвращался. Таким образом, Смуджи могли объяснить его отсутствие тем, что он, вероятно, погиб на итальянском фронте, а труп его затерялся; сколько людей пропало без вести, э-эх, если не из их села, то из многих других!

Слушая это объяснение, Краль хоть и хмурился, но помалкивал до тех пор, пока после продажи графского поместья не затеял с Васо тяжбу из-за земли. Тогда неожиданно для Смуджей по всему селу разнесся слух, бывший на самом деле чистой правдой, что Смуджи в ночь перед отъездом Ценека, повздорив с ним, убили его и схоронили в поповском пруду. Их ругань в ту ночь слышал тот-то и тот-то крестьянин, проходивший мимо лавки. Да и Краль в ту ночь застал их в лесу у пруда при таких-то и таких-то обстоятельствах — они якобы гуляли, а видел ли их кто прежде гуляющими! — дело ясное, они его убили и утопили!