Александр Юрченко - Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле

После вечерни Иоанн Васильевич устроил пир великий. Засиделись допоздна. Рано поутру государь пригласил брата и его свиту на завтрак. Дворецкий Иоанна Васильевича князь Пётр Шастунов провёл полусонных бояр Андрея Углицкого в трапезную. Братья же задержались в тайной комнате великокняжеского дворца, которую придворные с чёрным юмором называли «западнёй». Беседовали мирно. Иоанн Васильевич весел был, шутлив и, как никогда, учтив.

– Сейчас пойдём трапезничать, – государь по-дружески похлопал брата за плечо. – Ты подожди, я выйду ненадолго.

Через минуту вошёл князь Семён Иванович Ряполовский, а с ним бояре Великого князя и стрельцы. Ряполовский бледен был. Хотел сказать что-то, но не решался. Кусая от волнения губы, запинаясь и едва сдерживая накатившие слёзы, наконец произнёс дрожащим голосом:

– Государь, князь Андрей Васильевич, ты арестован именем Бога государём Великим князем Иваном Васильевичем всея Руси, братом твоим старейшим.

Андрей встал и с твёрдостью ответил:

– Волен Бог, да Государь брат мой, а Всевышний рассудит нас в том, что лишаюсь свободы невинно.

Стрельцы под руки повели несчастного в подземелье, что на Казенном дворе рядом с дворцом размещалось. В тот же час схвачены были мирно пировавшие бояре Андрея Углицкого. Дальнейшая судьба их неведома.

Зато известно, что с семьёй Андрея Васильевича сталось. Пятьсот всадников во главе с сынами патрикеевскими Василием и Иваном, а также князем Петром Фёдоровичем Ушатым отправились в Углич. Малых сыновей его Ивана и Дмитрия оковали цепями и на север отправили, в Вологду. Жену и дочерей на свободе оставили.

Слух о расправе государя над братом распространялся по Москве. Просили Митрополита Зосиму замолвить словечко за князя Углицкого.

Владыка попытался. Иоанн был неумолим.

– Жаль мне брата моего, не хочу его погубить и на себя зло брать – отвечал государь Зосиме. – А освободить не могу. Не раз Андрей смуту замышлял, братьев – Юрия, Бориса да Андрея Меньшого против меня подбивал, королю Казимиру и хану Ахмату грамоты рассылал, на Москву их навести хотел, да недавно меня ослушался, войско не дал на сыновей Ахматовых войной идти. И ныне узнал я, что зло против меня замышляет, посулами людей моих к себе перетягивает. Да то бы ничего, а когда умру, захочет Андрей великого княжения добиваться. А внук мой Дмитрий, которому надлежит Великим князем быть, если княжения не получит, смуту внесёт среди детей моих, и споры меж ними начнутся, и будут воевать между собой, и татары придут, видя нестроение земли нашей, будут землю русскую губить, жечь и пленить и дань высокую брать. И кровь христианская прольётся, как прежде не раз в нашей земле бывало.

Бояре тихо роптали, в народе строились догадки о заговоре Андрея Углицкого против старшего брата. Софья также уверяла мужа в полной правоте его. Одно только смущало и настораживало царевну – кого прочит Иоанн в преемники? Неужели любимый сын её Василий останется вне Великого княжения? Неужели сын Ивана Молодого Дмитрий будет торжествовать над нею? А если вдруг попытается узнать причины смерти отца? Во что это выльется? Ведь злые языки ей место отравительницы определили.

Затаила Софья обиду на Иоанна Васильевича. Но и глаз с невестки не спускала: за каждым шагом Елены Волошанки следили слуги её. Внешне же Софья была ровна с Еленой, внимательна и приветлива. Боялась, чтобы ревность её к сопернице не обнаружилась нечаянно. Слишком хорошо знала характер мужа. Узнает о её неприятии выбора наследника, наперекор всему действовать станет, чего доброго, погорячится и дитя малое – пятилетнего Дмитрия – в соправители назначит.

Время двигалось размеренно и неспешно. Всё шло своим чередом. Приезжали в Москву послы из дальних земель. Принимал их Иоанн Васильевич с важностью, как учила его царевна Софья, и как подобало родственнику цареградских императоров. Отбирал деревеньки у монастырей. Привечал беглых князей из княжества Литовского, давал перебежчикам наделы земельные близко к границе, чтобы блюли и защищали отчину свою новую и помышляли вернуть отчину старую, за кордоном в Литве оставшуюся.

Быстро позабыл Иоанн Васильевич о расправе над братом. Угрызения не мучили его. Верный помощник его, Фёдор Курицын, вовремя Великому князю «Повесть о Дракуле» подкинул. И читая её, ужасаясь деяниям валашского господаря, укреплялся Иоанн в своей державной непогрешимости. Сильный государь нужен был земле московской. Иначе не выстоять ей, иначе распадётся на части. Примером тому – князья киевские, давно земли свои растерявшие. Или другая напасть найдётся. Ослабнет Москва в беспрестанных интригах, как соседнее Венгерское королевство, осиротевшее после смерти короля Матфея.

Положение у западных границ волновало Иоанна Васильевича. Потому более всего ожидал он возвращения из Германии Юрия Траханитота и Василия Кулешина с грамотой о договоре и дружбе.

Как и велено было послам, остерегаясь нападения со стороны слуг Казимира, они ехали домой через земли датского и шведского королевств. Путь был новым для них, и, в сравнении с обычным маршрутом через Польшу или морским плаванием вдоль её берегов, занимал больше двух месяцев. По дороге Траханиот, Кулешин и Халепа изучали расположение крепостей, особенно на границе Финляндии и Московского княжества. 30 августа 6999 года посольство вернулось в Москву.

– Загостились вы, послы мои, в немецких землях, – усмехнулся государь. – Видать, закормили вас немцы свиными ножками. Вон Халепа живот распустил, да и Кулешин раздобрел, как тесто в квашне.

– Помилуй, государь, – послы упали на колени. – Грамоту Максимилиан одобрил и клятву верности принёс, в точности, как ты, Иоанн Васильевич, повелел. А то, что аппетит не усмирили, виноваты, государь, немцы зело поесть любят и нас кренделями да струделями соблазнили.

– Ты, Фёдор Васильевич, посмотри у них грамоту да проверь, – обратился государь к Курицыну, и, погладив бороду, продолжил допытывать послов.

– А насчёт замыслов Максимилиана разведали?

– Разведали, государь, – ответил Траханиот. – Есть что тебе порассказать. Тепереча не только Максимилиановы замыслы знаем. Запись сделали обо всех государях – польском, датском и шведском. Об устройстве земли немецкой и австрийской – там, где вотчина короля Максимилиана.

Иоанн Васильевич одобрительно кивнул головой.

– Вот ещё виды шведских крепостей близ нашей границы начертали, – грек передал государю свиток с тайными путевыми наблюдениями.

Иоанн Васильевич встрепенулся.

– Так вы у меня добры молодцы! – оживился Иоанн Васильевич. – Жалую тебя, Траханиот, сельцом в тверской земле, Кулешина – шубой собольей, а Халепе – прощаю наличие живота и непомерное обжорство его.