Михаил Ишков - Марк Аврелий. Золотые сумерки

Желанной и вполне достижимой целью казалась сама возможность пограбить, насытиться добычей, расплатиться с дружинниками, нахватать как можно больше золота и серебра, чтобы вернувшись на свою сторону, набрать еще больше дружинников и, если Вотан улыбнется, короноваться властителем в собственном племени. Слава — обязательный спутник вождя. Где, в каких битвах против какого врага ее добывать, все равно. Конечно, в компании, при таком наплыве воинов воевать легче — римляне не сторуки. К тому же на глазах у десятков тысяч соотечественников, при одобрительных взглядах богов, о доброжелательности которых загодя известили жрецы, — и славу добыть легче, и звонче она будет, а без славы, добытой на полях сражений, о власти нельзя было и мечтать. Для того, чтобы твое имя прогремело от Вислы до Рейна, достаточно одного сражения, затем следовало как можно скорее набить мешки, повозки подвернувшимся под руку добром, взять двуногую добычу и спешно уходить за реку, а о том, как далее вести войну, пусть думает Ариогез.

Те из пришлых князей, кто поумнее, постарше, отдавали должное этому выскочке, свалившему Фурция, навязанного квадам римским цезарем, и оказавшимся пустым местом, когда смертельная угроза нависла над родным племенем. Северные князья родом из готов, ругиев, свевов, вандалов, гериев, а также пришлые родственные славянские вожди, бродившие со своими дружинами от Карпат до Рейна, и нанимавшиеся к любой, способной заплатить общине на время войны с соседями, даром времени не теряли. Они внимательно высматривали, какие из племен, родов, языков послабее. То и дело задирали местных, когда же обнаруживали слабину, давали знать сородичам, и тогда на слабейшего наваливались скопом. У всех перед глазами была незавидная участь маркоманов, которые едва спаслись от уничтожения, подписав с римлянами мир. С трудом они отстояли свои угодья от навалившихся на них хаттов, свевов и семнонов. От хаттов откупились, а также выделили полосу земли на границе с Римом, при этом дали слово, поддержать их, когда те полезут через Данувий. От свевов и семнонов отбились, те подались к квадам, там стали требовать доли, службы, платы за услуги. Эти, с побережья Свевского моря, были совсем дикие и нищие, терять им было нечего, а плодились они словно твари лесные. Если они всеми родами снимутся с родных мест, от них некуда будет спрятаться.

Ариогезу удалось в какой‑то мере объединить пришлых, указать им на противоположный берег великой реки, где добычи было не в пример больше, чем в лесах Богемии. На какое‑то время он спас квадов от неминуемого вторжения с севера, ведь тамошним князьям тоже надо было кормить и ублажать дружинников. Почему бы не сходить за реку, тем более, когда на левом берегу собралась такая силища, а царь римлян вместо того, чтобы переправиться через реку и разорить местные племена, решил отсидеться в крепостях и укрепленных лагерях. К тому времени германские князья уже поднакопили опыт, как одолевать такую оборону. Они делились на небольшие отряды, которые, словно половодье, растекались по чужим землям. Собирались вместе только, когда натыкались на запруду, но и в этом случае, в бою каждый действовал на свой страх и риск.

Правда, последние три года, этот умник из римлян сумел‑таки выдавить пришлые племена на левый берег.

— И что? — негодующе вопрошал Ариогез. — Это победа? Что же он остановился? Почему сробел переправиться через реку и сразиться с нами здесь, на наших землях. Марк мудрствует, ищет истину.

— Зачем? — спросил один знатных, пришедший с готами.

— Как мне объяснили в Риме, чтобы устроить все по правилам. Чтобы каждый поступал так, как записано в их книгах, имел только то, что нажил «честным трудом». Чтобы никто из сильных не имел права брать у слабых то, что ему понравилось.

Все захохотали, но тот, кто поумнее, постарше, невольно задумался. Добыча добычей, но было бы неплохо перебраться на римскую территорию со своим родом, и поселиться там, отгородившись от северных кровожадных собратьев стеной римских легионов и установлениями того, кто мудрствует, но о котором до сих пор никто слова худого не сказал. Тем, кто всерьез прикидывал такую возможность, хватало ума понять — лучший способ понравиться Марку и добиться цели, это принять участие во вторжении, а затем запросить мира, предложить ему свои услуги. Возможность заключить надежный договор с властителем Рима казалось золотой мечтой для тех, кто чувствовал, каким тягостным становился напор со стороны племен морского побережья.

Сама переправа прошла без особых хлопот. Приграничные когорты после первых же наскоков германского ополчения отступили от Карнунта. Город замкнул ворота, вновь сел в осаду, хотя никому из германцев и в голову не приходило лезть на стены. Ранее Карнунт уже два года отсиживался за стенами. Правда, это была странная осада. Горожане охотно скупали все, что германцам удавалось награбить в провинциях, но до этого доходного торга еще было далеко. Спустя день после вторжения сарматов Ариогез неожиданно потерял армию Марка из вида. Три легиона вроде бы направились в сторону Аквинка и вдруг растворились в лесах.

Неизвестность пока заставляла князей держаться вместе и действовать по ранее достигнутой договоренности. Еще в начале июля было решено первым делом опрокинуть Двадцать первый легион и распахнуть ворота вглубь провинции. При таком многократном перевесе в силах задача казалась легко выполнимой. Далее попытаться разгромить императора, но об этом князья, участвовавшие во вторжении, старались не задумываться. Это бремя должно было пасть на квадов, шедших во втором эшелоне. Конечно, соображали союзники, они помогут квадам, но главное, взять добычу, в противном случае им нечего было делать на чужой территории.

Превосходство в силах было очевидно. Против одного легиона и сопутствующих ему союзных когорт — численность этого заслона вряд ли превышала десять — двенадцать тысяч человек — на стороне германцев собралось более пятидесяти тысяч воинов. Им было в охотку совместно навалиться на страшных, безжалостных в своих требованиях римлян, доказать им, что на всякую силу всегда найдется другая сила.

Более суток дружины германцев просидели в виду возвышавшихся между холмами башен, и никому из вождей в голову не пришло окопаться, обезопасить себя с флангов. Штурм лагеря решили начать с утра. Сначала необходимо опрокинуть выдвинутые вперед когорты, затем сжечь деревянные башни и попытаться ворваться в лагерь. С восходом солнца Ариогез, взявший в тот день начальство над войском, двинул против них конницу, однако первый наскок римляне отбили. Однако скоро удара всей массой они не выдержали и отступили в лагерь.