Михаил Ишков - Траян. Золотой рассвет

Траян загодя почувствовал в подобной небрежности и легкомыслии серьезную угрозу стратегическому плану и для начала строго наказал двух зарвавшихся командиров легионов, позволивших себе пренебречь строительством дорог и мостов на оккупированной ими местности, и направивших чрезмерное количество когорт на захват имущества за линией, начертанной им при начале наступления. Легата Первого легиона предупредил — если не возьмешь крепость к указанному сроку, прощайся с должностью. Поставлю на твое место своего племянника Элия Адриана, тот будет строго выполнять приказы. Командир тут же вернул к крепости половину легиона и всю осадную артиллерию, а это более шести десятков метательных машин, а также специальное инженерное оборудование для преодоления стен. Пришло приструнить даже, в общем‑то, благоразумного Суру, который вдруг начал настаивать на скорейшем наступлении к Тапам и решительному прорыву к столице Децебала Сармизегетузе.

Траян не жалел сил на то, чтобы переубедить друзей. Терпеливо доказывал, если рассматривать положение наступавшей армии исключительно с точки зрения военных успехов, вывод будет однозначный — армия, кроме захвата территории, никаких других существенных успехов не добилась. Да, им удалось взять несколько крепостей, однако другие укрепленные пункты даков продолжали обороняться, и порой выступавшие оттуда отряды наносили существенный ущерб мелким частям, занимавшимся сплошным овладением территорией.

Спор ни к чему не привел — Траяна слушали, но не слышали. Между тем через несколько недель после начала вторжения император явственно ощутил, что в поведении даков наметился перелом. Они все чаще начали дерзить, собираться в крупные отряды и нападать уже не на отдельные команды, но на крупные части.

В середине июля к императору явилось объединенное (не с тайным ли умыслом объединенное?) посольство племен, прикрывавших Дакию с севера. Возглавлял делегацию дряхлый жрец из племени буров, являвшихся самыми решительными сторонниками Децебала. Послы в обычной для варваров иносказательной манере преподнесли в дар «величайшему и непобедимому» невиданных размеров гриб — боровик. Лесной великан был доставлен на носилках, так как гриб был неподъемен для одного, даже самого сильного человека. Шляпку лесного исполина нельзя было обхватить руками. На шляпке крупными латинскими буквами было вырезано: «…и буры, и другие союзники советуют Траяну вернуться назад и заключить мир».

Траян с благодарностью принял подарок и приказал его зажарить. Все ели и веселились, кроме императора. Марк все больше мрачнел. В конце июня после того, как послы удалились, не получив обнадеживающего ответа (Траян лишь повторил прежние условия, на которых он готов заключить мир), обнаружилась явная готовность царя даков к решительному столкновению. Подобный настрой неприятеля смутил императора откровенной нелогичностью. Ближайшие советники попытались развеять дурные предчувствия, убеждали Марка, что при таком превосходстве в силах им, во — первых, ничего не страшно, во — вторых, подобное намерение царя варваров может истолковать как признак полного отчаяния, в котором оказался Децебал. На вопрос, каким же образом этот «отчаявшийся» и «потерявший голову» правитель пятью годами ранее сумел перехитрить опытного Опия Сабина, все члены претория в один голос начали утверждать, что Опия трудно назвать опытным полководцем, что Децебалу просто повезло и он, сам того не подозревая, просто воспользовался ошибкой наместника, разделившего свои силы.

По мнению императора, это были пустые слова. Подобное объяснение было схоже с заговорами, с помощью которых дрянные лекаришки пытаются помочь страдающим от зубной боли. За эти дни Траян успел оценить способности противника, его умение и готовность идти до конца. Но, главное, только в Дакии ему открылось, насколько добросовестно, с какой выдумкой и рвением Децебал готовился к войне. Понимая, что столкновение неизбежно, варвар охотно принимал у себя римских перебежчиков, по договоренности с Домицианом не скупился на приглашения мастеровых, сведущих в ремеслах, а также греческих учителей, пытавших научить сыновей дакской знати философии, а также другим наукам, прежде всего, воинским. Золота у него хватало. По — видимому, золотоносные рудники в Карпатах оказались куда более богатыми, чем о том можно было судить по сообщениям соглядатаев. Это было крайне неприятное открытие, наличие денежных резервов давала Децебалу возможность вести долгую и ожесточенную борьбу. Подобных смущающих находок в Дакии оказалось немало. Вот еще одна — уже первая крепость, которую предатели сдали римлянам, поразила Траяна точной и толковой привязкой к местности, правильным сооружением предмостных укреплений, рва и стен.

Прибавим к этому опыт кампании против Опия. В Нижней Мезии Децебал продемонстрировал, что умеет воевать смело, размашисто, не теряя при этом осторожности. На римском берегу Данувия он отлично проявил себя, выказав глубокое понимание внутреннего подтекста происходивших событий, а это качество для полководца бесценно. Собственно, только способность угадывать вектор развития событий и делают военачальника полководцем. Если прибавить к этому взвешенность в принятии решении, совмещающую смелость и осторожность, присущие Децебалу, необходимо признать, что Траяну противостоял достойный противник. Да, в этом году даков подвела погода — лето выдалось жаркое, сухое, что позволило римлянам без особых усилий перемещать осадную технику. Но это преимущество каждый день могло растаять как дым. Стоило зарядить дождям, и осаждавшие укрепленные пункты части станут заложниками этих самых карробаллист и таранов. Подвижные отряды даков с легкостью вырвутся из окружения.

Когда передовые отряды римлян уперлись в боевое охранение даков, прикрывавших военный лагерь, расположенный на дальнем выходе из Тап, когда на склонах долины ночью густо обозначились многочисленные костры вражеской армии, Траян ясно осознал — Децебал действительно решил дать сражение.

Здесь у западного входа в Тапы Траян остановил армию. Здесь решил подождать Лаберия Максима, здесь заложил крепость Тибискум. Днем объезжал войска, проверял боеготовность, ночами подолгу изучал сведения доставляемые разведчиками, прикидывал, как побольнее ударить по врагу.

Все эти дни, до середины июля, тревога не отпускала Траяна. Децебал затаился в своем лагере. Неужели он осмелел настолько, что готов выдержать прямой удар? Или усилился? Что он задумал? Лазутчики и верные люди при Децебале докладывали, что пополнение прибывает в лагерь по заранее утвержденному графику. Молодых волчат подвергают какому‑то жуткому испытанию — проводят через подземелья Аида, в результате чего они обрастают шерстью и становятся настоящими волками. В бою им не будет удержа! Кто поверит в подобные сказки! Возможно, Децебал рассчитывает на скрытые ресурсы, которые ему могут предоставить закрытая для наблюдения местность или его союзники. Или он вымаливает поддержку у небесной силы? У этого, как его… раба Пифагора Залмоксиса.