Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3

Трубачи все же призвали народ к тишине и вытирали вспотевшие лица. Глашатай снова встал на стременах.

— Указом Ее Королевского Величества Иоанны Первой на высшие правительственные должности назначены нижепоименованные сеньоры и чины! Государственный секретарь — сиятельный принц Отена! Первый министр двора — сиятельный герцог Марвы! Верховный интендант — сиятельный принц Каршандара! Смотритель дворцов и парков — сиятельный граф Менгрэ! Верховный наместник провинций и первоначальствующий военных сил Великой Виргинии — маршал Виргинии Герман Викремасинг, маркиз Эмезы! Первоначальствующий гвардии — сиятельный граф Вимори! Генерал-капитан телогреев — граф Крион! В состав Королевского совета назначены нижепоименованные господа: Министр финансовых дел — Андреус ди Ренар, рыцарь, граф Мана…

Андреус ди Ренар, благородный граф и рыцарь, сидел за своей конторкой в верхнем этаже Дома без окон. Внешность его была ни графской, ни рыцарской. Коротко стриженная голова с широким лбом и большими ушами, крупный нос, ущемленный дужкой очков. Плотное, лишенное талии тело охвачено черным саржевым костюмом не первой свежести. Выражение сосредоточенной и глубокой мысли на его лице также не пристало ни рыцарю, ни графу. Наконец, ни один уважающий себя рыцарь и граф не имел столько денег даже в мечтах — ибо столбики цифр на листах бумаги, лежащих перед Ренаром, были деньгами.

В комнате находился первый советник банкира, мэтр Меланж, проходивший школу коммерческого искусства в Париже и в Генуе. Рожденный в нищете, он был вытащен Ренаром из грязи и вместе с познаниями приобрел осанку и лоск; он даже сменил на более благозвучное свое прежнее имя Хапайот. Патрон высоко ценил его таланты и обращался с ним, как с равным.

— Какое впечатление произвела на вас государыня, мастер? — спрашивал Хапайот.

— Очень приятное. — Ренар снял очки; ему хотелось поговорить о государыне. — Ласково, очень ласково беседовала. Есть у нее это от отца и дяди, герцога Фьял, — не гнушается нами, простыми людьми… Говорит, прошу вас занять должность… Это у нее с непривычки, повелевать еще не научилась…

Вошел ближний чиновник:

— Виноват, мастер. Англичанин из Дувра просится поговорить по важному делу…

— Где его полномочия? — спросил Ренар.

Чиновник подал бумаги. Ренар, далеко отставив руку, посмотрел, недовольно хмыкнул:

— Так что же он, невежа, лезет не по чину? Даже мэтр Меланж для него слишком большая честь. Ты ему скажи, что хозяина, мол, нету, хозяин во дворец поехал. А вот первый советник, чуть освободится, с ним побеседует. Подождет, не весьма большой барин. Да ты учтиво ему разъясни, слышишь? — крикнул он вдогонку чиновнику. — А тебя прошу сесть, сделай одолжение.

Хапайот сел. Он был тонкий, гибкий, сильный; к его фигуре отлично подошли бы рыцарские шпоры. Но он принадлежал к третьему сословию, которому запрещены были золотые галуны и кружева. Костюм его был прост, зато сшит из дорогого темно-красного сукна, и пуговицы были из черного янтаря, что далеко не каждый рыцарь и даже граф могут себе позволить.

Ренар неторопливо говорил:

— Королеву надо поддержать всемерно и всесильно, а уж она-то нас не оставит. Она как щит между нами и сеньорами, и от нас зависит, насколько щит сей будет прочен. Она молода, и если ничего не стрясется, править будет долго. А ты сам пока не можешь понять, какие выгоды сулит это нам…

— Я постараюсь понять, мастер, — сказал Хапайот.

— Тебя дворянином бы сделать, — вдруг озабоченно заметил Ренар, — пока не поздно еще… Не крути носом, это щит иногда вернее даже денег… Ты вон и лицом вышел, и фигурой. Начни-ка немножко фехтованием да танцами заниматься. Мне, когда король Карл графом меня пожаловал, было уже сорок пять, некогда было по дворянской колодке тесаться, да и бесполезно — застарела древесина… А ты вдвое моложе меня, у тебя получится… И будешь ты, ну, скажем, маркиз ди Меланж — разве худо?

— Благодарю вас, мастер, — поклонился Хапайот, — я сделаюсь дворянином, если вам так угодно.

— Ишь, весельчак! Мне угодно, чтобы ты был готов к этому, а уж дворянином тебя Ее Величество сделает, коли ей будет угодно. Поговорю за тебя… Ну, поди к англичанину, заждался, нехорошо. Да на биржу сбегай потом.

Хапайот вышел. Банкир несколько времени сидел неподвижно, припоминал жесты, голос и слова юной королевы, ласково усмехался…

Но работа стояла. Ренар снова защемил нос очками и принялся сосредоточенно читать и считать. Со стены замка Мирион бухнула пушка. Полдень.

С полуденным выстрелом в городе начинался час дворянства. Первыми на улицах появились мушкетеры, сменившиеся с ночного караула во дворцах. Лощеные господа, в белых шелковых накидках с кружевами, в перьях, локонах и золотых шпорах, весело, уже вне строя, расходились кто куда. Служба у них была легкая, необременительная, поэтому многие, вместо того чтобы идти спать, направились к Дому мушкетеров — узнать последние сплетни. Путь к Дому мушкетеров лежал через площадь Мрайян.

Площадь Мрайян была обиталищем высокого духа и утонченного знания. С западной стороны, по обе стороны улицы Фидергласис, к ней примыкали постройки, принадлежащие Университету; тут же стояла небольшая университетская капелла, прозванная, впрочем, Гробницей Эпикура. Господь Бог у студентов был не в чести.

Северо-восточный угол площади занимала Рыцарская коллегия, заложенная сто лет назад. Здесь воспитывали в дворянах истинно рыцарский дух, который состоит в служении своему сюзерену, королю. Учителя фехтования, куртуазных манер, музыканты смешивались здесь с изможденными теологами, задачей которых было неопровержимо доказывать, что королевская власть — от Бога, и с изящными «мирскими проповедниками», преподававшими начала истории и политики в необходимом освещении. И те и другие были выходцами из Collegium Murianum [18] Коллегия Мури (лат.) — новехонького длинного мрачного здания, примыкающего к Рыцарской коллегии и тянущегося по улице Мрайян до самой Дороги Мулов. Это была крепость Экклезии.

Каноник Мурд из северного захолустья, виргинский Мартин Лютер, тридцать лет назад вырвал церковь Святой Девы из похотливых объятий Рима. Церковь стала католиканской, независимой от Ватикана; примеру Виргинии последовали и остальные страны Фримавира. Каноник Мурд, провозглашенный отцом новой церкви, умер, не успев вкусить наслаждения власти; впрочем, он всегда искал не власти, но одной лишь истины. Зато приход его на севере Марвы стал святым местом, и князья католиканской церкви, принимая кардинальскую шапку, непременно паломничали туда. Только кардинал Мури мог быть духовным пастырем народа Святой Девы.