Михаил Ишков - Семирамида. Золотая чаша

Салманасар на мгновение задумался, потом переспросил.

— Ты утверждаешь, что Бен-Хадад трижды посылал гонцов. Где же они?

— Не знаю, господин.

— Ты утверждаешь, что Бен-Хадад готов смириться?

— Не знаю, господин. Я передал слово в слово то, что мне было приказано сирийцем и этим противным евнухом, более я ничего не могу добавить.

— Как насчет сведений, что Бен-Хадад спешно укрепляет городские стены? Ты можешь их подтвердить?

— Да, великий царь. Я сам наблюдал, с каким усердием трудятся дамаскинцы. Если меня спросят, будут ли они защищаться до последнего, я отвечу — будут, но все они уверены, что илу их царя сумеет отвести угрозу и Бен-Хадад сумеет договориться с тобой, великий царь.

Салманасар молча направился к громадному, с высоченной спинкой, широкому креслу. Там устроился как обычно в полулежачем положении, подоткнул под себя подушку. Он подозвал Бурю поближе, затем приказал кликнуть Иблу.

Буря-Партатуи вдруг посмел обратиться к нему с вопросом.

— Великий царь, где Нинурта-тукульти-Ашшур?

— Зачем тебе знать?

— Он в лагере?

— Нет.

— Государь, прикажи немедленно вернуть его. Его хотят заманить в ловушку.

— Вот как, — заинтересовался Салманасар. — Да ты у нас знатный сочинитель. Если Бен-Хадад решился просить о мире, с какой стати он стал бы заманивать в ловушку начальника моей конницы?

— Государь поверит мне на слово? — спросил скиф.

— Попробую. Итак?..

Молодой скиф рассказал, что слышал и видел в горном замке. Заканчивал рассказ он уже в присутствии Иблу.

Салманасар и Иблу — оба люди пожилые — переглянулись.

— Пошли гонца, — приказал царь туртану, — пусть отзовут Нинурту.

— Пошлите меня, — предложил Буря.

— Нет, пошлите меня, — раздался голос у входа в шатер.

Там стояла Шаммурамат. Она кусала губы.

— Только я знаю, где искать Нинурту, — заявила женщина. — Он все объяснил перед отъездом.

— Выехать следует спешно, — предупредил царь.

— Конь со мной, государь.

Буря выступил вперед.

— Я буду сопровождать ее.

Иблу не смог скрыть гнев.

— Пускать козла в огород… — начал он.

Салманасар поморщился.

— О каком огороде ты толкуешь! Идет война.

Однако Иблу продолжал настаивать.

— Что скажут воины, — воскликнул туртан, — если этот бесноватый вновь окажется возле моей снохи?!

— Отец… — Шами сделала шаг по направлению к Иблу.

Буря решительно встал между ней и стариками.

— Великий царь, туртан, — он обратился к обоим, — вам мало, что вы можете потерять Нинурту-тукульти-Ашшура? Вы готовы погубить и любимицу Иштар? Никто не сможет удержать ее в лагере. Если с Нинуртой что-нибудь случится, она покончит с собой.

Ассирийцы переглянулись.

Салманасар кивнул.

— Он прав, — подтвердил царь. — Идет война, и нам не до сантиментов. Что касается чести твоей семьи и чести армии, здесь все просто — спасем Нинурту, сохраним честь. Не спасем — бесполезно оправдываться.

Затем он приказал туртану.

— Прикажи выделить два конных кисира. Пусть эта непоседливая передаст приказ. Скиф пусть приглядывает за ней.

Иблу склонил голову.

Обсудив с Иблу слова, сказанные Бурей от имени Бен-Хадада, Салманасар этой же ночью лично, в сопровождении многочисленной охраны, отправился к сыну.

Шурдан беседовал о чем-то с начальником подчиненной ему конной разведки. Появление царя привело всех, находившихся в шатре, в замешательство, однако старик не обратил никакого внимания на сына и сразу приступил к допросу начальника разведки. Царская охрана заняла места у входа и позади ложа, на котором лежал наследник престола. Все были в роскошно расшитых кожаных жилетах и шальварах. Только у двух или трех человек были надеты шлемы.

— Скажи, лубутум [17], твои люди за эти месяцы захватывали людей с той стороны, которые называли себя гонцами Бен-Хадада?

Этот вопрос привел высокого бородатого воина в смущение. Он задумался, пытаясь выиграть время, однако старик не дал ему спрятаться за молчание.

— Ты не можешь ответить? Значит, ты не справляешься со своими обязанностями.

Офицер умоляюще глянул в сторону наследного принца. Тот пожал плечами, как бы показывая, что он здесь ни при чем.

— Где твой заместитель? — поинтересовался царь.

— Здесь, в лагере, — с трудом выговорил командир.

Шурдан поспешно предложил.

— Я пошлю людей, они вызовут его.

— Не надо, — остановил его царь. — Я пошлю своих людей.

Царь повернулся к сопровождавшим его охранникам и неожиданно прикрикнул.

— Живо!

Заместителя привели. Запыхались все — и кривоногий воин, и посланные за ним царские стражи.

Салманасар, обращаясь к тяжело дышавшемуся воину, повторил вопрос.

— Скажи, декум, твои люди за эти месяцы захватывали людей с той стороны, которые называли себя гонцами Бен-Хадада?

— Да, государь. Мы захватили трех человек, но они оказались лазутчиками, и мы предали их казни.

— Кто сказал, что они являются лазутчиками?

— Мой командир, — он кивнул в сторону лубутума.

— Итак, — царь обратился к начальнику разведки, — ты подтверждаешь, что отдал приказ убить трех сирийских лазутчиков, которые называли себя гонцами царя Арама?

— Господин! — лубутум упал на колени. — Этого не было!.. Они воистину являлись лазутчиками, при них нашли записи.

— Или грамоты? — уточнил царь.

— Я не знаю, — замялся офицер.

— Что с тобой творится? — засмеялся царь. — Чего ты не знаешь? Так были грамоты или нет?

— Нет, господин! — жалко вскрикнул командир и вновь глянул на Шурдана.

— Огня, — потребовал царь.

После третьего прижигания пяток, лубутум признался, что у лазутчиков были грамоты, но он передал их наследному принцу и по приказу последнего отрубил шпионам головы.

— Ты нагло лжешь! — воскликнул вмиг побледневший Шурдан. — Я не отдавал тебе такого приказа. Я ничего не знаю о лазутчиках.

Пораженный до глубины души, лубутум взвыл.

Старик некоторое время внимательно вслушивался в вопли несчастного. Его заместитель с белым, как мел, лицом ждал своей очереди.

Наконец царь с некоторым недоумением обратился к офицеру.

— Что же получается, негодяй? Не получив никакого приказа, ты уничтожил гонцов Бен-Хадада? Выходит, ты сирийский шпион? На кол его.

Несчастного вытащили из шатра.

— Этого, — царь указал на заместителя начальника разведки, — я забираю с собой. Ты должен подробно рассказать, кто, где и когда встретил гонцов и где бросили их тела.

Затем он обратился к Шурдану.

— Ты должен оставаться в шатре. Не смей покидать его или общаться с кем-либо без моего разрешения. Ты понял, сынок?

Утром Шурдану была объявлена опала. Его отстранили от всех обязанностей и под конвоем отправили в Калах, а еще позже к полудню, в лагерь вернулись посланные с Нинуртой всадники. Число их сократилось наполовину, все были изранены. Салманасару доложили, что Нинурта захвачен в плен.