Джек Кавано - Пуритане

По церкви прокатился смех.

— Кроме того, я видел, как викарий оставил задержанного посреди улицы без охраны! Мальчишка мог сбежать!

— Это только подтверждает, что прав я! — возразил Мэтьюз. — У Энди была возможность — и не одна — сбежать, но он не сделал этого!

— Он не дал деру, потому что знал: я слежу за ним! — закричал нотариус.

— Я продолжаю настаивать, — гнул свою линию Мэтьюз, — что если бы Энди Морган намеревался сбежать, он сбежал бы. Если бы он хотел причинить нам вред, он сделал бы это. Однако он не совершил ни того, ни другого. Если бы Энди был преступником, его не увидели бы на этом заседании. — Мэтьюз сел на свое место.

Главный констебль со вздохом откинулся на спинку стула. Слушание дела затягивалось, а он проголодался. Дэвид Хоффман выжидательно посмотрел на нотариуса, которому нетерпелось возразить викарию.

— Факт остается фактом, — сказал Дадли. — На момент задержания Энди Морган не имел постоянного места жительства. По английским законам он является бродягой и должен быть наказан. — Торжествуя, Дадли сел.

С величайшей неохотой главный констебль спросил:

— Желает ли еще кто-нибудь высказаться?

Энди обвел глазами собравшихся. Нелл и Дженни прижались друг к другу и опустили головы. Сидящий за ними рыжий Джеймс, потеряв интерес к происходящему, равнодушно уставился в потолок. У дверей, прислонившись к стене, стоял, скрестив на груди волосатые ручищи, Дэвид Купер.

— Могу я кое-что добавить? — поднялся Кристофер Мэтьюз, на сей раз держа в руках отцовскую Библию.

Эмброуз Дадли закатил глаза.

И тут дверь церкви распахнулась и снаружи повеяло холодом. Стоявшие у входа начали было ворчать, но, узнав вошедшего, притихли. Главный констебль расправил плечи. Когда Энди увидел, кто переступил порог церкви, кровь отхлынула у него от лица. Хорошо еще, в этот момент публика не обращала на него никакого внимания — юноша не сразу совладал со своими чувствами.

Войдя, лорд Честерфилд прикрыл за собой дверь. Поглощенный собственными мыслями, он держался так, словно вокруг никого не было. Он снял плащ, аккуратно сложил его, а затем с величайшим тщанием занялся своей одеждой, расправляя каждую складочку и поправляя кружево на воротнике и манжетах. Как большинство аристократов, он привык, что все смотрят только на него. Сказать по правде, это доставляло ему удовольствие. Закончив охорашиваться, лорд взглянул на главного констебля:

— Прошу вас, продолжайте, — промолвил он, снисходительно махнув рукой.

— Ваше присутствие большая честь для всех нас, — сказал главный констебль. — Может быть, вы окажете мне еще большую честь и займете место рядом со мной?

Показав небрежным жестом, что он отклоняет предложение, лорд Честерфилд ответил:

— Продолжайте. Мне нужно сообщить кое-что жителям города, но я подожду, пока вы закончите.

Четыре человека на задней скамье уступили лорду свое место. Он занял все четыре места, разложив на скамье плащ. Из уважения к высокопоставленной особе главный констебль повторил выдвинутое обвинение. Энди Морган не отрывал тревожного взгляда от лица Честерфилда. Сначала в глазах лорда что-то мелькнуло и он слегка нахмурился. Однако спустя минуту он уже являл собою скучающего аристократа, вынужденного выслушивать мелочные пререкания простолюдинов.

Главный констебль приказал Кристоферу Мэтьюзу продолжать. Если бы он знал, что собирается сказать викарий, то сразу объявил бы Энди виновным и покончил с этим.

Мэтьюз прокашлялся.

— Как я уже говорил, по английским законам мастер Морган является бродягой. Однако здесь на карту поставлены и соображения высшего порядка.

Эмброуз Дадли неодобрительно крякнул.

— Выслушайте меня, уважаемый господин нотариус. Все мы знаем вас как доброго христианина.

Когда викарий обратился к нотариусу, тот вздрогнул.

— Господин Дадли, как давно вы живете в Эденфорде?

Дадли окаменел.

— Три года, — отрывисто ответил он. — В течение года и двух месяцев в качестве городского нотариуса.

— Мы знакомы с этим человеком три года, — как ни в чем не бывало продолжил Мэтьюз. — За редчайшими исключениями он исполняет свои обязанности с похвальным прилежанием. Он добросовестно посещает церковные богослужения. И наконец, рассматривая его действия в отношении Энди Моргана, мы можем сказать, что он поступил так из лучших побуждений, руководствуясь интересами Эденфорда.

По лицам присутствующих было видно, что они озадачены, не стал исключением и главный констебль. Все прекрасно знали, что представляет собой Эмброуз Дадли. Но никто не понимал, куда клонит викарий.

Отвечая на безмолвный вопрос собравшихся, Мэтьюз пояснил:

— Никто не ставит под сомнение добросовестность нашего нотариуса. Он всегда действовал, руководствуясь английским законом и интересами города. Но, по-моему, дело не в том, бродяга ли Энди Морган. Нам следует поставить вопрос иначе: не противоречит ли английский закон другому, данному Богом! — Не обращая внимания на суматоху, поднявшуюся в церкви, и не давая главному констеблю остановить себя, викарий продолжал: — По закону нашей страны человек, который странствует по дорогам Англии, не ставя перед собой цель попасть в определенный пункт назначения, совершает противоправный акт. Если бы Авраам — а его Господь сделал отцом народа Израиля — был жив, то он в соответствии с английским законом сегодня стоял бы рядом с мастером Морганом! — И, открыв Библию, Мэтьюз прочел: — «Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие, и пошел, не зная, куда идет» [59] Чис. 32:13. . Собственно говоря, в соответствии с действующим законодательством следовало бы арестовать весь народ Израиля! — И викарий вновь процитировал: — «…водил Он их по пустыне сорок лет…» [60] Мф. 8:20. И Авраам и народ Израиля нарушили английский закон. Так кого же мы должны арестовать?

Казалось бы, вопрос священника был риторическим, но на него ответили. Нежный голосок произнес:

— Мы должны арестовать Иисуса! Наш Господь Сам сказал, что Он — бродяга.

Это говорила Нелл. Цитируя по памяти, она продолжила:

— «Говорит ему Иисус: лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову» [61] Евр. 11:13; 1. , Евангелие от Матфея, глава восьмая.

Из задних рядов раздался другой голос, на этот раз хриплый и низкий:

— Нас всех следует арестовать, — это был Дэвид Купер, — разве не сказано в Писании, что все мы «странники и пришельцы на земле» [62] Пет. 2:11. ?

Главный констебль несколько раз ударил ладонью по столу.

— Я не давал слова никому, кроме викария, — рявкнул он и вновь обратился к Мэтьюзу: — Согласен, были и другие странники. Однако они жили в другое время и в другом месте. Мы же находимся в Англии, идет 1629 год от Рождества Христова. И в наше время быть бродягой противозаконно.