Джек Кавано - Пуритане

И к чему это упоминание о времени: «Ибо время начаться суду»? Хочет ли епископ сказать, что срок пребывания в Эденфорде подходит к концу? Но почему? Несмотря на сентиментальную фразу в конце письма, которая не удивила Энди, у него возникло ощущение, что епископ Лод сомневается в нем.

Когда последние дрова в очаге прогорели, оставив лишь мерцающие угли, Энди вложил письмо в Библию и лег на спину, наблюдая за отблесками света на стенах и потолке. Он с любовью думал о епископе, избавившем его от ужасной жизни в Морган-холле. Только два человека пытались спасти Энди: епископ Лод и адмирал Морган. Один звал его к себе, а другой гнал от себя. «Покинуть судно!» — Энди улыбнулся, вспомнив слова деда. Теперь, спустя несколько месяцев после побега из отцовского дома, он не понимал, что держало его в Морган-холле. Пусть поместье достанется Филиппу. Придет время, и Энди построит что-нибудь грандиозное, принадлежащее лишь ему одному, и никто не сможет это отнять.

Конечно, жизнь в Морган-холле скрашивало присутствие дедушки. А смог бы он уехать оттуда, будь старый адмирал еще жив?

«Мне всегда казалось, что от священников мало проку». Разве не так отозвался адмирал о епископе? Энди тихонько засмеялся. Интересно, подружился бы его дед с епископом, если бы они встретились?

«Они так похожи, — думал Энди, — оба пылкие идеалисты, для которых превыше всего слава отечества». Епископ бьется за Англию в церкви, адмирал сражался за нее на море. Оба они одиночки. Ни тот ни другой никогда не имели близких друзей. Правда, у адмирала когда-то, еще до рождения Энди, был Джон Хокинс и Джорджиана, а у епископа есть Тимминс, которого вряд ли можно считать другом, скорее доверенным лицом. У обоих не было никого ближе Энди: он любил их, а они любили его.

И адмирал, и епископ достигли вершин, пройдя нелегкий и долгий путь. Амос Морган был сыном судостроителя, а Лод происходил из семьи торговца тканями. Это особенно восхищало Энди: оба они — сильные люди, несмотря ни на что верившие в свою мечту и старавшиеся любой ценой добиться ее осуществления.

Внезапно Энди замер. Тревожная, лишающая покоя мысль пришла ему в голову. Она охладила его пламенный восторг так же, как вода гасит огонь. Не успел он обдумать ее, как следом возникла еще одна, столь же обескуражившая. Лежа с открытыми глазами, Энди пытался справиться с нахлынувшими на него сомнениями.

Юноша вдруг понял, что он сам, в отличие от адмирала и епископа, не имеет твердых убеждений. Где это видано, чтобы рыцарь не знал, за что он сражается? Епископ борется за сохранение англиканской церкви и готов умереть за свое дело. Адмирал бесстрашно, не жалея жизни, защищал Англию от испанских завоевателей. «А за что сражаюсь я? За Англию? За короля? И против кого я воюю? Кто мой враг? Дедушка ненавидел испанцев, Лод — пуритан. А кого ненавижу я?»

Он вспомнил Маршалла Рамсдена и Мэри Седжвик — и не почувствовал ненависти. А как насчет Кристофера Мэтьюза? Дженни? Нелл? Они тоже враги? Энди трудно было поверить, что они угрожают английской короне. Их требования можно назвать странными, а действия — противозаконными, но на самом деле у пуритан не было ничего общего с подстрекателями к мятежу или бунтовщиками. Энди с беспокойством осознал: он не испытывает неприязни к своим врагам.

Вторая мысль естественным образом вытекала из первой. Он понял, что одинок. У него нет не только дела, за которое он готов отдать жизнь, но и друга-сверстника.

Порой Энди говорил себе, что ему никто не нужен. Но в глубине души молодой человек страстно мечтал о дружбе, возможно, с женщиной, хотя и от товарищеских отношений с мужчинами он бы не отказался. Однако друзей у него не было.

Он завидовал Кристоферу Мэтьюзу — жизнь викария была наполнена любовью. Он любил своих дочерей, и они отвечали ему тем же. У него были близкие друзья, взять хотя бы того же Дэвида Купера, и при этом Мэтьюза любил весь город. Казалось, сам Господь любит его! Энди никогда не встречал человека, который бы так открыто любил Бога и не сомневался, что Бог любит его.

«А кто любит меня? Самые близкие мне люди — епископ и Элиот. А кто еще? Никто. Кого люблю я сам?»

Не найдя ответа на эти вопросы, он почувствовал себя еще более одиноким и опустошенным. Тревожные мысли, как призраки, преследовали Энди всю ночь. Он не имеет убеждений и не знает любви.

Энди ворочался с боку на бок, пока его не сморил сон. Последняя мысль молодого человека была о Нелл Мэтьюз.

Старый деревянный стул заскрипел, когда Нелл выпрямилась, отодвинув тетрадь. Она устало потерла покрасневшие глаза и откинулась на спинку стула. Перед ней лежал дневник, рядом стояла чернильница и валялось гусиное перо. Дневник ждал, когда она оставит в нем запись. Но мысли ее витали далеко. Она думала об Энди Моргане.

— Ну а теперь скажите, что мы можем сделать для Бога сегодня?

Руки Кристофера Мэтьюза лежали на Библии. Он только что — вслед за утренней молитвой — прочел домочадцам небольшой отрывок из Писания. Мэтьюз поочередно посмотрел на сидящих за столом, ожидая ответа.

Энди продолжал размышлять над прочитанным отрывком. В нем Иисус исцелил слепого. Это исцеление вызвало неприятие окружающих, и Энди не понимал, почему. Спросить викария он не осмелился: Нелл снова будет смотреть на него как на непроходимого тупицу. Больше всего в этом отрывке ему понравилось, как Иисус противостоял Своим врагам. Одна из Его фраз произвела на Энди столь сильное впечатление, что ему захотелось записать ее. Забыв о Нелл, он попросил викария прочесть эти слова еще раз. «Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать» [63] Ин. 9:4. . Иисус должен был сделать Свое дело. Как у его деда и епископа, у Иисуса была миссия, которую нужно исполнить, и никто не мог помешать Ему в этом.

Вот оно: опять миссия. У каждого — своя задача. У всех, кроме Энди.

И вдруг чудесным образом тучи в его голове рассеялись и он увидел, в чем его предназначение. Он понял это. «О чем я мечтал всю жизнь? О славе и приключениях. О жизни рыцаря. Я хотел, чтобы обо мне слагались легенды, дети подражали мне, а мое имя стояло в одном ряду с именами Артура, Ланселота и Гавэйна.

Моя миссия — это я сам! Я должен обрести славу и богатство. Как этого достичь? Почет, славу и богатство распределяет король, значит, я должен добиться признания при дворе. И если за это король потребует пуритан, он их получит».

Энди ощутил душевный подъем. Теперь он знал, в чем его задача, и ничто не могло остановить его. «Мне должно делать дела Пославшего Меня». Эти слова очень понравились Энди. Он даже спросил у викария, откуда они. Нужно будет вставить их в следующее письмо епископу.