Станислав Сенькин - Крест и меч

Задумался Иуане и осторожно взял карту в ладони. На газельей коже рукой неизвестного изографа были изображены заморские земли и кратчайший путь в Великую Армению. Уже давно мечтал царевич пойти в Иерусалим и приложится к Животворящему Древу Христову или же посетить какое-нибудь другое святое место. Но хорошо знал он, что не отпустит его отец — погибший Ос Багатар, потому что не приветствовал царь излишнюю, по его мнению, набожность. Для него главными добродетелями были сила и благородство, а не хождение по святым местам — пустым занятием почитал это аланский царь. Ос Багатар неодобрительно смотрел даже на частые отлучки Иуане в Мсхет, считая, что грузинам нельзя доверять. О паломничестве к Арарату Иуане даже и не думал, еще и потому, что никто не мог сказать точно, сохранился ли Ноев ковчег. Теперь же, после гибели отца, Господь давал ему возможность узнать правду, испытать себя, отправившись в опасное путешествие. Только было ли хоть какое-то подтверждение пророчества старца? Иуане хотел знать наверняка, истинно ли в словах подвижника проявлялась воля Божья?

Геор словно бы понял, что творится в душе у царевича и тепло улыбнулся:

— Думаю, что нехорошо тебе идти одному в столь дальние края. Пойдешь ты туда с верным попутчиком.

Изумился царевич:

— Неужели и ты хочешь отправиться к Арарату искать ковчег?

Вздохнул Геор и понурил глаза.

— Пошел бы я с тобой, да не одобрит того мой небесный покровитель святой великомученик Георгий, поручивший мне это место. Но скажу тебе: был я на Арарате перед тем как водвориться в этом ущелье и этой башне. И я свидетельствую: Ноев ковчег существует в почти неповрежденном виде. Корабль Ноя находится на краю высокогорного замерзшего озера, которое частично подтаивает лишь в очень жаркое лето. В это время можно видеть небольшую оттаявшую часть корабля, но остальное скрыто подо льдом. Так промыслительно оставляет Господь ковчег Ноя в сохранности до последних времен, когда придет в упадок вера и, по слову Господа, в людях оскудеет любовь. Я когда-то взошел на корму ковчега и в изумлении почувствовал всем сердцем своим, что Господь Иисус Христос, как новый Ной, второй Великий Плотник построил новый ковчег — святую Церковь Свою, и приглашает всех людей спастись от потопа греховного. Но люди, как и во времена Ноя, лишь смеются, продолжая свои нечестивые забавы и предаваясь грехам. После того я решил удалиться от мира и провести остаток дней своих в покаянной молитве и плаче.

Иуане приветливо улыбнулся.

— Слава Богу за это! Для Алании подвижники — большая редкость. Но вернемся к нашему разговору. Если ты не можешь оставить место своих подвигов, то кто же тот герой, что готов отправиться за тридевять земель? Кого ты, как говоришь, можешь дать мне в попутчики?

— Это Куще — файнаг фарст, пастух, что пасет овец на склонах Ахсада. Он будет тебе верным попутчиком.

Еще больше удивился Иуане. Когда-то давно отец рассказывал ему истории про приключения нартов, про жизнь удивительных людей, в том числе и тех, кого называли «файнаг фарст» — «человек со сросшимися ребрами». Это были удивительной силы люди, у которых ребра от рождения были сросшимися. Подобно железному панцирю защищали они грудь от ударов мечей и стрел. По преданию, эти люди обладали воистину титанической силой, до которой было далеко даже самому рослому багатару.

Когда Иуане подрос, он перестал верить в нартов, великанов и файнаг фарстов, считая, что все это — лишь выдумки и сказки. Поэтому он подумал, что гостеприимный хозяин, монах Геор, должно быть, немного свихнулся от долгого пребывания в одиночестве, хотя вчера он показался царевичу трезвым и здравомыслящим.

— Извини, отец! Но не выпил ли ты вина, пока я спал? Сначала ты говоришь, что я должен зачем-то последовать в Армению, на гору Арарат, в места, которые мне не знакомы, да еще находятся в ведении еретиков, а сейчас предлагаешь мне в попутчики файнаг фарста! Еще раз прошу у тебя прощения, но пойми меня правильно — как я могу тебе поверить?

Старец понимающе кивнул Иуане.

— А ты можешь не верить. Только поговори с этим пастухом Куще, и тебе сразу станет ясно, верить мне или нет. Это же нетрудно, правда? Если я понял тебя правильно, тебе торопиться некуда. Поэтому проведи с ним день, царевич, вместе попасите баранов, а когда он уснет, ты сможешь ощупать его грудь. Если же ты уверишься, что он на самом деле файнаг фарст, то сможешь поверить и мне. А если Куще окажется нормальным, обычным человеком, тогда ты поймешь, что все, что я тебе здесь говорил, — полная чушь. Ну так как, идет?

Иуане задумался. Терять ему было нечего. Точнее, было чего — он почувствовал, что старое желание сходить в паломничество возобновилось с новой силой. И если, что было наиболее вероятно, этот пастух Куще окажется обычным пастухом, а не файнаг фарстом, он откажется от паломничества как от пустого занятия. Вот только путешествие на гору Арарат к Ноеву ковчегу, который был, вероятно, лишь легендой, а не реальной ощутимой реликвией, до сих пор казалось ему неразумным. Иуане посмотрел на монаха, который выглядел бесхитростным, и решился спросить:

— Расскажи мне, что за благочестивая легенда связана с поисками Ноева ковчега, чтобы понял я смысл своего паломничества. Ведь ты же сам говоришь, что опасное это занятие и Всевышний не одобряет эти поиски. Сейчас же, Геор, я не могу понять, на что именно ты меня подбиваешь!

— Да, ты прав! Поэтому я расскажу тебе легенду. Когда я был в Армении, где поклонялся местам подвига наших славных предков — святых Сукиасянцев, один армянский пресвитер рассказал мне, что подняться к Ноевому ковчегу можно только в случае, если Армении грозит какая-нибудь опасность. Именно поэтому, сказал он мне, Армения существует много веков и никакие завоеватели не могут духовно поработить ее.

Армянский пресвитер еще рассказал мне, что Ноев ковчег находили в разное время вблизи Арарата в самых разных и неожиданных местах, но никто не может сказать точно, где он. И всегда, когда Господь открывал ищущим ковчег, на то была какая-то причина: либо государственная смута, либо военная опасность, либо голод или еще что-нибудь, опасное для государства. У армян есть древнее предание, которого придерживается армянская знать и нынешний царь династии Багратидов. Когда их державе угрожает опасность, один из царских сыновей по благословению католикоса поднимается на Арарат к Ноеву ковчегу, где проводит несколько дней в посте и молитве, после чего ситуация в стране выравнивается. Армяне стараются не разглашать подобные вещи.

Ты ведь знаешь, царевич, что аланы духовно связаны с армянами — у нас общие святые — Сукиасянцы. Руководствуясь божественным провидением, ученики апостола Фаддея — Воскяны — пришли некогда в армянскую землю для проповеди Евангелия, представ пред лицом царя Арташеса и царицы Сатеник — аланской царевны. Воодушевившись проповедью учеников апостола, при дворе Арташеса крестились восемнадцать алан — все родственники царицы Сатеник, пришедшие в Армению вместе с ней из Алании и служившие во дворце. Они приняли христианское крещение в одной из четырех райских рек, Евфрате, и последовали за Воскянами в горы, где подвизались вблизи Арарата. По имени старшего из алан, Сукиаса, подвижники стали называться Сукиасянцами. Армяне, пребывавшие тогда во тьме язычества, пытались вернуть их во дворец, но попытка эта закончилась неудачей. Тогда армянские царевичи решили отомстить Воскянам и закололи их мечами. Сукиасянцы же удалились на гору. В честь их предводителя Сукиаса она стала называться Сукавет. В годы царствования Шапуха под Божьим попечительством они жили подобно диким овцам на склонах Сукавета, питаясь одними травами, молясь о благополучии тогда еще не просвещенной Армении и отводя от нее меч персидских правителей. Тела их стали похожи на замшелый камень, волосы висели клочьями, как у овец или коз. Лишенные всего, они жили лишь надеждой на Бога и непрестанно благословляли Его. Но однажды один армянский военачальник решил предать их смерти, потому что была у Армении война с Аланией. Святые, укрепившись небесной силой, перекрестились и пошли к тирану, чтобы принять смерть. Воины жестоко изрубили их своими мечами. И испустили они дух на руках ангелов, вступив в небесную рать в добром исповедании Отца и Сына и Святого Духа. Блаженные мученики пребывали на горе Сукавет сорок четыре года, питаясь не хлебом, а только силой и милостью Господа. Славно восприняли они мученическую смерть и получили от Христа Бога венец жизни.