Станислав Сенькин - Крест и меч

— Видит Бог, нужна. Мы сможем опираться друг на друга — если в Алании будет смута, мы сможем подавлять ее с помощью нашей армии, а свои внутренние проблемы решать при помощи аланской гвардии. Ей это будет выгодно не меньше, чем нам.

— Ну а как же быть с ее безумной просьбой достать жемчужное ожерелье любимой жены халифа Абу Джафара Абдаллаха — великого халифа и поэта? Это одно из условий ее благосклонности.

Призадумался великий бег.

— Джафар не только великий поэт, но и неплохой стратег. Мы предложим за ожерелье Гюзели такую цену, что заставит его быть сговорчивым.

Изумился Иосиф:

— Неужели ты считаешь, что мы должны выполнять ее причуды?! Я думал, что ты, напротив, начнешь корить меня за глупость и дашь мне совет, как образумить мою взбалмошную невесту, мою Русудан.

— Где твоя вера, сын? Я знаю, что ты строго чтишь Тору, не давая себе ни малейшей поблажки. Поэтому будь уверен — все, что с тобой происходит, происходит по воле Всевышнего. Ты думаешь, что желание Русудан безумно и если ты исполнишь его, то побудишь ее безумствовать еще больше. Но ты не прав. Женщины ценят, когда мужчины сильны, и испытывают их силу, проверяя, достойны ли они стать отцами их детей. Когда они уверяются в силе своих избранников, то обычно успокаиваются. Есть еще одно: капризы женщин, облеченных властью, — это серьезные политические моменты, которые мы должны умело использовать. Ты же знаешь, что младший Ос Багатар укрепляется с каждым днем и намерен вторгнуться в Магас, чтобы отобрать власть у Саурмага. И мы не сможем разбить его своими силами — аланы и так злы на нас. Кроме того, незачем нам проливать кровь наших воинов, тем более, что печенеги в союзе с греками угрожают новым вторжением с востока. Я молился вчера вечером и просил Всевышнего объяснить мне, как нам разобраться с этим Осом, и на следующий день появляешься ты и говоришь мне о желании Русудан. И я увидел во всем этом промысел Божий.

— Что это значит, отец?

— Мы можем истребить Оса. чужими руками — руками халифа Джафара, пообещав ему отдать одну из крепостей на Великом шелковом пути за ожерелье Гюзель. По странному стечению обстоятельств, это будет крепость, в которой укрывается смутьян Ос вместе со своими алдарами. Мы от имени Саурмага Багатара пожалуем халифу эту крепость, дав ему повод вторгнуться в Аланию. То есть мы выполним сиятельный каприз твоей невесты и разберемся с Осом. Алдаров, колеблющихся между Осом и Саурмагом, мы не разозлим, потому что сама Русудан попросила арабское ожерелье, а мы лишь выполняли ее просьбу. Мы распустим слухи, что это твой свадебный подарок и что халиф сам предложил свою цену — аланскую крепость. Связанная людской молвой и кровью брата, твоя невеста станет куда сговорчивей, поверь мне. Сами же мы впоследствии выступим освободителями Алании от арабских захватчиков, чем укрепим наш влияние.

— Но ведь у этой Гюзели очень тяжелый характер, и халиф любит ее. Что скажет он ей, когда заберет ожерелье?

— Как бы строптива и своенравна ни была любимая жена халифа, он непременно заберет у нее украшенье, потому что дорого стоит эта крепость в его глазах. Дела государственной важности всегда берут верх над личными интересами. И эта Гюзель, как видно, и сама мудра, раз уже несколько лет остается любимой женой мудрого халифа. Но не думай об этом, это уже не наши проблемы. Поверь мне, халиф направит к крепости свои войска, и Ос сразится с ними. Полководцы халифа опытны и могучи, и я уверен, что арабы уничтожат всех несогласных алан. После этого твоя невеста поймет, что виновна в смерти брата и что неоткуда ей больше ждать помощи. По закону, ее судьбой, как девы, сможет распоряжаться лишь второй сын погибшего Оса Багатара — наш союзник Саурмаг Багатар. Что останется ей делать? Только принять наше предложение. — Аарон улыбнулся. — Вот видишь, сын, как нужно управлять событиями?

— Да! Ты очень мудр, отец! Вот только что скажет наш союзник Саурмаг, когда узнает, что мы предложили Русудан стать отправительницей будущего объединенного государства?

— Не волнуйся и об этом. Саурмаг узнает об этом в последний момент, когда ты сам всенародно будешь признан моим соправителем. Тогда сластолюбивый Багатар, как я думаю, уже до конца потеряет уважение своих сородичей. Конечно, может произойти все что угодно, но вера в то, что Всевышний допускает только те события, что полезны детям Его, не должна оставлять нас…

…Через луну после этого разговора произошла и другая беседа аланской царевны Русудан и купца-рахдонита Менагема. Царевна позвала его якобы для того, чтобы купить шелка для новых нарядов, но хотела расспросить, знает ли купец, что замышляет Иосиф и его премудрый отец, и какие вести идут из Алании. Купец приходил к ней уже несколько раз, уверяя Русудан в том, что он ее преданнейший слуга, и приносил, помимо товаров, слухи и новости с полей сражений и рассказывал, что твориться в мире. На этот раз купец был подчеркнуто вежлив и долго подбирал слова, прежде чем ответить. Это не укрылось от царевны:

— Что-то ты сегодня не в духе, Менагем. Может быть, торговые дела твои приходят в упадок?

Купец поклонился:

— Слава Всевышнему, торговля моя процветает, и богатства умножаются с каждым днем.

— Что же ты не весел?

Подумал немного купец:

— Болит душа моя за госпожу мою, прекрасную Русудан.

— Открой же мне свою боль!

Менагем указал на шелка, которые принесли лавочники:

— Не будет ли угодно взглянуть на эти ткани? Говорят, что такие же использует для своих нарядов любимая жена халифа Абу Джафара Абдаллаха прекрасная Гюзель.

Русудан медленно и величаво подошла к товарам и начала осматривать ткани, и затем улыбнулась купцу:

— Прекрасные шелка! Говорят, что у этой красавицы Гюзель есть и превосходное жемчужное ожерелье, ранее принадлежавшее одной из жен халифа Гаруна аль Рашида. Слышал ли ты об этом?

— Как не слышать, премудрая царевна. Это ожерелье халиф Гарун аль Рашид привез из военного похода. Оно не только стоит целого состояния, это реликвия династии Аббасидов. О любви халифа и его любимой Гюзели говорит вся вселенная. Подарил он это ожерелье, когда жена родила ему долгожданного первенца. Дорожит она подарком этим, как зеницей ока.

— Да, — уверенно сказала Русудан, — ничто не заставит Гюзель и халифа Джафара расстаться с этим ожерельем!

Менагем задумался, затем тихо произнес:

— Не совсем так, луноликая Русудан. Есть цена, за которую халиф готов отдать свою реликвию. И даже любимая Гюзель не сможет пойти против его воли.

— Что же это за цена?! — Царевна нахмурилась и скрестила руки на груди.

— Я думаю, что он мог бы отдать ожерелье за стратегически важную крепость. Но, быть может, я ошибаюсь, премудрая Русудан. Не относитесь серьезно к моим словам.