Станислав Сенькин - Крест и меч

Улыбнулся священник:

— А с чего ты взял, что ковчег надо искать на этой горе?

— Разве в Библии не написано: «И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских»?

— А что такое горы Араратские? — Священник назидательно поднял указательный палец. — Можно сказать — это все армянское нагорье. В древние времена до пришествия Спасителя здесь находилось могущественное государство — соперник великой Ассирии. О нем почти не сохранилось сведений. Некоторые считают, что оно называлось Урарту. Так вот, к чему я это тебе говорю: Библия раньше писалась только согласными буквами. Впоследствии там, где переписчики не знали, как читается слово, они вместо неизвестных гласных ставили «а». Так в Писании получились «горы Араратские» вместо «Урартских». Урарту было весьма большим государством, и Ноев ковчег мог остановиться в любом его месте. Эта же гора, возле которой находится наше село, — самая большая на Армянском нагорье, поэтому мы, армяне, назвали ее Большой Арарат. Мы горды сознанием того, что Ноев ковчег остановился у нас. Конечно, у нас есть и древние предания, связанные с Урарту — второй родиной человечества. Но мы по многим причинам не приветствуем, чтобы люди искали здесь Ноев ковчег, хотя, найденный, он смог бы стать нашей великой святыней. Тем более, что гроб Господень находится сейчас в руках мусульман, считающих поклонение Животворящему Древу идолопоклонством. Хотя сами они, — священник улыбнулся, — поклоняются черному камню, упавшему некогда с неба. Пусть они и вкладывают в него духовный смысл, но черный камень от этого не перестает быть камнем… — Дальше священник стал говорить, что-то о мусульманах. Иуане понимал его с трудом. Выговорившись, он вернулся к теме паломничества. — …Что тебе, алан, до Ноева ковчега? У величайшей святыни христиан, Креста Господня, можно вспомнить страдания, которые перенес наш Господь за все человечество. Но Ноев ковчег — это совершенно другое. Это лишь прообраз нашей Церкви — нового Ковчега, плывущего среди моря житейского. А сам ковчег Ноя, если даже он есть, сделан из дерева старого, допотопного мира. И с каким чувством ты сможешь поклоняться этому ковчегу, какие душеполезные мысли при этом испытывать? Подумай об этом!

Иуане заговорил с горячностью:

— Дело в том, что Церковь наша подвергается сейчас большой опасности, потому что на аланский престол возшел человек, который склоняется к тому, чтобы принять иудейство.

— Матерь Божия, возможно ли такое, — воскликнул армянский священник. — Аланы, принявшие иудейство, — это дело нешуточное!

— Да, далеко не шуточное, не только для нас самих, но и для соседей наших. Поэтому я и решил согласиться с благословением старца и принять на себя этот подвиг веры — безумие в глазах здравомыслящего человека. Пусть так! Но ведь на горе Арарат Господь заключил первый завет с человеком и всякой плотью, и радуга стала знамением этого завета. Разве ради этого ее нельзя считать святым местом?

Священник назидательно заметил:

— Бог везде, а не только в Иерусалиме или в другом святом месте. Святым место становится в сердце самого человека. Если осознаешь, что гора Арарат — святое место, а Ноев ковчег — священная реликвия, то никто не помешает тебе искать его. Сложность в другом — что ты будешь делать, если не найдешь ковчег? Выходит, тогда Алания не получит благословения Божьего и весь твой проделанный путь вместе с испытаниями — тщетны? Подумай сам: желая победить зло подвигом веры, ты можешь и проиграть. Причем, вероятность проиграть у тебя гораздо больше, чем победить. Скажу тебе так: прав твой старец, есть люди, которым Господь открывает местоположение Ноева ковчега, но их очень мало. За все века их можно было бы пересчитать по пальцам.

Иуане понял, что с этим священником можно быть до конца откровенным.

— Старец, отправивший меня сюда, рассказывал, что в Армении издавна царевич Багратит совершает паломничество на гору Арарат, если государству угрожает опасность, и проводит у Ноева ковчега три дня в посте и молитве. После этого благодать Божия вновь приходит в страну — исчезает смута и внешний враг отступает. Не знаю, откуда он узнал вашу царственную тайну, но скажу тебе, что я — аланский царевич и страна моя в опасности. Теперь я здесь. Вместе со мной путешествует простой пастух — приятель того старца. Мы намерены вдвоем отыскать ковчег и выполнить благословение старца.

Изумленно посмотрел на Иуане армянский священник:

— Надо же!

Я вижу, что на самом деле Божественный промысел привел тебя ко мне, — он подозвал женщину и попросил принести кувшин отборного вина. — Лет десять назад был здесь один аланский князь, он возвращался на родину от места подвигов святых Сукиасянцев. Он остановился в нашем селе, мы с ним познакомились, а затем и разговорились за чаркой вина. В настоящее время очень мало алан совершает паломничество к Сукиасу, поэтому мне было интересно поговорить с ним. Паломника этого, воина, привлекали святые Сукиасянцы, которым он хотел подражать. Я так вдохновился его верой, что потерял всякую осмотрительность и выдал ему царственную тайну, в которую был посвящен. Скажу тебе, что, будучи осторожным и осмотрительным человеком, я никогда не выдавал своих, а тем более чужих тайн. Ты уже, наверное, понял, кто был тот аланский паломник.

Я непрестанно корил себя за то, что выдал тайну, на протяжении всех этих лет. Но сейчас я впервые за долгие годы обрадовался, так как твой приход сюда и твой рассказ означает только одно: за всем этим стоял непостижимый промысел Божий, заставивший некогда пророчествовать и языческого мудреца Валаама.

Когда я рассказал твоему будущему старцу о существовании Ноевого ковчега — выдал тайну, и он загорелся желанием увидеть его, пообещав, что никому об этом скажет. Я понял, что раз уже открыл ему все детали тайны, нужно успокоить его, позволив лицезреть великий Ноев ковчег. Другого выхода тогда у меня не было. Преодолев тяготы пути, болезни возраста и здравомыслие, мы поднялись с ним на Арарат и увидели ковчег Ноя, вмерзший во льды высокогорного озера. Там мой спутник испытал некое благодатное состояние, после чего решил уйти в пустыню. Потом на нас напала какая-то опасная болезнь, напоминающая лихорадку, и мы с трудом спустились с горы. Думал я тогда, что смерть моя пришла…

Как вижу, Геор исполнил свое решение уйти в пустыню, хотя и не сдержал обещания никому ничего не говорить о ковчеге. Но, видимо, здесь все-таки исключительный случай… Молюсь и прошу Христа, чтобы так и было. Наш подъем с твоим старцем на Арарат был для меня последним — больше я никогда не видел ковчега. — Священник задумался. — Напрасно я думал, что история с ковчегом для меня закончилась.