Нид Олов - Королева Жанна. Книги 4-5

Он втащил Хиглома в комнату, усадил к камину, налил вина в оловянные кубки.

— Выпьем, брат мой во Квинтэссенции! Тринк! Это винцо неплохое, сам калогер Марвы его приемлет!

Хиглом выпил.

— Калогер понимает толк в жизни, — сказал он. — Кто тут нынче, барон Нагронский? В пантагрюэлисты я бы его, впрочем, все равно не взял…

— Ну, рассказывайте же! — Алеандро, сияя улыбкой, смотрел на Хиглома. — Зачем вы в Лимбаре?

— Я приехал к вам, Алеандро. — Хиглом с болезненной гримасой потер ногу. — Занемела, черт… Про ваши успехи я знаю и, поверьте, очень рад за вас…

— Ну а вы-то как?

— А меня отставили, — сказал Хиглом, все еще растирая ногу. — Наш могучий коннетабль очищает лейб-гвардию от понтомского духа, а где ж его еще и найти, как не в нашем батальоне… Я ведь родом из Палванта, самое что ни на есть гнездо…

— А куда же смотрел принц?!

— Э, друг мой, принцу не до нас. Шеф лейб-гвардии, граф Вимори, сидит в Дилионе, ему тоже не до нас… Лианкар теперь и царь, и Бог… я, говорит, очищу лейб-гвардию от ненадежных…

— Это вы — ненадежный?

— Я с острова Ре, этого хватило. В душу мне не заглянешь. Кто знает, а вдруг я — чемианец? Возможно, даже я сам не знаю этого до времени… Такова Лианкарова логика. Это мне ваш Грипсолейль объяснил, помните его?

— Отлично помню негодяя! — ласково откликнулся капитан. — Но почему же вы не пошли к принцу?..

— Да ведь не я один… Нас таких чемианцев набралось множество. Принц повелел устроить комиссию для рассмотрения наших физиономий… Ну уж, sans moi [43] Без меня (фр.). ! Я узнал от Грипсолейля, где вы, да что вы, — и сразу к вам. Примете чемианца?.. Это я-то чемианец… — Хиглом даже усмехнулся.

— Вот что, брат Арнор, — сказал Алеандро. — Завтра мы выходим в поход на фригийцев… а если попадутся нам доктринеры, мы и их в землю вкопаем! Будете у меня четвертым лейтенантом. А сейчас давайте ужинать — вставать завтра до света.

Батальон в походном строю вытянулся на улице, ведущей к восточным воротам. Капитан вышел на двор цитадели, представил Хиглома офицерам. Затем перешепнулся о чем-то с Макгиртом и Анчпеном. Члены магистрата, дрожащие и позевывающие со сна под своими меховыми мантиями, провожали капитана до самых ворот.

Шевалье Азнак на своем коньке крутился рядом с капитаном. Он один был без шлема, в красном берете, из-под которого ниспадали его пышные каштановые кудри. Макгирт старался не смотреть в его сторону.

Батальон вышел из ворот. Чахлая зимняя заря только приподнимала ночные тучи, и кругом было довольно сумрачно. Передовой патруль, во главе с Анчпеном, рысью шел в двух сотнях шагов от колонны. Скоро они должны выйти на развилку: левая дорога вела на север, в Санот, правая — на юг, в Чинор.

Анчпен со своими всадниками свернул направо.

— Что они делают, капитан?! — взвизгнул шевалье Азнак, увидев этот маневр. — Нам не туда!

Капитан был невозмутим, даже благодушен.

— Почему не туда? Разве в той стороне нет фригийцев?

Теперь уже Макгирт в упор смотрел на Азнака. Сумрак мешал хорошенько рассмотреть его лицо; но то, что он растерян, разочарован, обескуражен — видно было и в сумраке.

— Мы идем в Чинор, шевалье, — вежливо сказал капитан. — Я, видите ли, передумал. Вам это почему-либо неприятно?

Азнак уже овладел собой:

— О нет, ничуть, мой капитан… Просто я был несколько сбит с толку… Я буду сопровождать вас, куда вам угодно…

— Вот и славно, — сказал капитан. — И не отъезжайте от меня слишком далеко: ваш фригийский язык может понадобиться в любой момент…

Макгирт разворошил пальцем свои усы, чтобы скрыть ехидную усмешку.

До Чинора, стоящего в предгорьях Топаза, было пятьдесят с небольшим миль — на день форсированного конного марша. Но трудно было сказать, насколько легко удается преодолеть это расстояние: фригийцы могли не раз встретиться им на пути.

Прошли три деревни, не занятых фригийцами. День был ветреный, мглистый. В полдень, когда они уже отошли от Лимбара миль на двадцать, капитан приказал кормить лошадей, не распрягая и не расседлывая. Вперед он выслал разведку: невдалеке должна быть четвертая деревня, в которой — клялся проводник — он видел фригийцев еще позавчера.

Капитан остановил голову колонны на взлобке, чтобы иметь впереди свободным для обзора возможно большее пространство. Но выигрыш был невелик: лощина, в которую сбегала дорога, была покрыта высоким хвойным лесом, а сама дорога на середине лощины обрывалась поворотом. Проклятой этой деревни видно не было.

В остановившейся колонне стоял мирный гул голосов. Закусывали все: даже трубач за спиной капитана что-то звучно жевал. Подошел Хиглом, держа в руках гигантский ломоть хлеба и кусок ветчины.

— Поешьте, Алеандро, будет вам волноваться. Что-что, а прегерская ветчина — вещь, достойная внимания…

— Спасибо, Хиглом. — Алеандро принял бутерброд. — Что, заметно, как я волнуюсь?.. А вы не говорите никому (с полным ртом)… другие авось не заметят…

Прегерская ветчина таяла во рту. Алеандро уже взялся за фляжку, когда Хиглом сказал:

— Глядите-ка, и в самом деле кто-то скачет.

Макгирт и Азнак были уже рядом:

— Капитан! Капитан!

— Вижу, все вижу, — сказал Алеандро. — Макгирт! Велите взводным вывести вперед арбалетчиков.

Макгирт кинулся со всех ног. Алеандро закрывал фляжку, когда всадник подскакал к нему:

— Мой капитан! Фригийцы! Мы захватили их врасплох!

— Много их?

— Лейтенант Анчпен велел передать: человек сорок, не больше!

— Макгирт! — крикнул капитан. — Пускайте!

Конные арбалетчики де Базоша пролетели мимо него, на скаку готовя свое оружие. Капитан проводил их глазами. Де Базош, следовало признать, отлично выучил своих людей.

— Так мы начали войну, любезный шевалье, — сказал он Азнаку. — Поедем допрашивать пленных.

— Не выстрелить ли из пушки, мой капитан, — предложил Азнак, — для устрашения?

Алеандро вскочил на поданного ему коня.

— Не давайте мне впредь таких советов, Азнак. Видно, что вы не военный… Чтобы стрелять из наших кулеврин, надо отпрягать лошадей, иначе они взбесятся и вся наша колонна обратится в стадо. И кого нам устрашать? Те сорок душ, которые и без того уже довольно устрашены?

Деревня была очищена без потерь. Человек двенадцать фригийцев было убито, свыше двадцати взято в плен. Все с любопытством разглядывали их. Фригийцы были, как на подбор, здоровенные, ражие мужики, с явной военной выправкой, многие при касках и кирасах. Алеандро собрал короткое совещание, прямо на улице.

— Стемнеет через четыре часа, если тучи разойдутся, — он глянул на голубеющие прорывы в облаках, — через пять-шесть часов. До Чинора еще полпути. Фригийцев можем встретить еще раза два по меньшей мере. Анчпен не ручается, что никто не ушел; если ушел, значит, впереди нас будут ждать. Ваше мнение, господа, покороче.