Нид Олов - Королева Жанна. Книги 4-5

Анхела стала петь им каждый вечер. Жанна и Эльвира могли без конца слушать романс о сне Альды — он притягивал к себе всех троих. И еще Жанна полюбила майское вильянсико, все из света и тени: вот жаркий месяц май, соловей вторит жаворонку, влюбленные спешат служить своей любви, но не я…

Но не я устрашенный печалью, не я заточенный в тюрьму.

С бьющимся сердцем слушала Жанна мрачный голос испанки, сдержанно повествующей:

Затем следовал крик бессильного отчаяния:

И затем снова — глухая, мрачная, безнадежная молитва:

Эта последняя строчка падала, как удары деревянного колокола, бухающего при похоронах казненного преступника. Не было никакой надежды. Убил бедную птичку негодяй стрелок — покарай его Божий гнев. Но услышит ли Бог молитвы несчастного узника? Нет не услышит… Тюрьма. Клетка. Безнадежность.

— Анхела, неужели у вас нет веселых песен?

— Есть, Ваше Величество — Анхела послушно пыталась петь озорные любовные песенки, сами по себе прелестные но голос ее звучал фальшиво, неестествен но и вся она была какая-то ненастоящая — ни испанка ни фрейлина Жанна сама сказала:

— Не нужно, Анхелита. Как-нибудь потом.

Как-то вечером, уже лежа в постели, Жанна сказала Эльвире:

— Она поет так как будто видит свою смерть. Она воистину как тот узник Эльвира — а ты?

Эльвира обняла ее.

— У меня нет ничего своего. Я — твое второе «я», Жанета.

Наутро — это было двадцать шестого июня — Рифольяр доложил:

— Мои разведчики доносят, что лигеры со дня на день выйдут из Граана.

— Настала пора и коннетаблю прийти к нам, — сказала Жанна. — Я сама напишу ему.

Но кого послать? Адъютанты, и те начали разбегаться. Прелестный маркиз Магальхао бесследно исчез первым. Юный Адольф Викремасинг был послан в Венгрию и еще не вернулся. На остальных не хотелось даже смотреть.

Жанна решительно прошла на фрейлинскую половину.

— Анхела, — сказала она, — хотите вырваться из клетки?.. Я пошлю вас к Лианкару с важным письмом и надежным конвоем. Вернетесь вместе с его армией.

Анхела не сумела скрыть своей радости:

— Благодарю за честь, Ваше Величество! Клянусь, я довезу письмо и отдам в руки коннетаблю!

Порешили, что Анхела выедет в ночь, с тем чтобы приехать в замок Фтирт на заре. Жанна послала Анхелу переодеваться, а сама велела вызвать шефа телогреев, графа Криона.

— Ваше Величество, сержант Келем самый надежный, — сказал Крион, выслушав ее. — Это ветеран из самых первых, а взвод его на отличном счету.

Анхела явилась в военном дилионском костюме, в плаще до пят, в берете на ухо, в боевом поясе с оружием — сияющая, готовая в огонь и в воду, прежняя Анхела. Жанна обняла ее и поцеловала в обе щеки.

— Анхелита, береги себя. Завтра к вечеру я жду от тебя ответа из Фтирта, слышишь?.. Эльвира! Погляди все-таки на этого сержанта Келема — способен ли он внушать доверие… Ну, прощай, Анхелита, счастливого пути…

Они выехали через ворота «у дороги на Синас» и свернули налево, чтобы выехать на дилионскую дорогу. Все было отлично. Анхела задремала в карете, завернувшись в плащ, не снимая рук с пистолетов. Сквозь дрему ей показалось, что карета описывает круг — все время сворачивает налево, — но она отогнала от себя эти вздорные мысли и окончательно заснула.

Ее разбудил внезапный внутренний толчок. Карета стояла, кругом был полный мрак. Она постучала в окно:

— Эй, сержант Келем, в чем дело?

— Мы уже прибыли, синьора. Опускают мост.

— Куда мы прибыли? Не может быть так скоро… — Но сержант, не отвечая, отъехал.

Что-то не так. Путаясь в складках плаща, Анхела лихорадочно принялась высвобождать свои пистолеты. Пока она возилась, карета двинулась, прокатилась под аркой и остановилась.

Дверцу распахнули, и чей-то голос произнес из мрака:

— Синьора де Кастро? Пожалуйста, вас ждут.

Кто ждет? Она осторожно выглянула, держа оружие наготове. В двух-трех окнах замка светились огоньки. При этом слабом свете она разглядела фигуру в плоской каске телогрея.

— Куда вы меня привезли?

— Это замок Гантро, сеньора…

Затрещала вторая дверца кареты, запертая ею изнутри. Анхела инстинктивно обернулась — ее схватили сзади. Двуствольные пистолеты в ее руках оглушительно бабахнули разом; она на время потеряла и зрение, и слух, а когда пришла в себя — ее крепко держали за руки.

— Измена! Ко мне, телогреи! — закричала она первое, что пришло в голову.

В ответ раздался взрыв хохота: именно телогреи и дежали ее. Кто-то скомандовал:

— Вниз ее, к канонику, живо!

Анхелу приподняли, подхватили под мышки и за ноги и бегом понесли в здание. Она была не столько напугана, сколько разъярена этим насилием: она молча извивалась, пытаясь дотянуться до рук негодяев хотя бы руками, но все ее усилия были тщетны. Наконец растрепанную, дрожащую от ярости, ее поставили на ноги и отпустили. Она отмахнула с глаз волосы и увидела какого-то священника. Но не на него она смотрела — на письмо, которое было у него в руках.

— Не смейте трогать это! — закричала она, кидаясь (ее тут же схватили). — Это письмо Ее Величества к коннетаблю! Он должен получить его утром!.. Кто вы такой и как вы посмели задержать меня? Да пустите же… вы!..

— Жервасий, — негромко сказал священник. Вперед выступил сержант Келем. — Отвези, куда нужно. — Анхела с ужасом смотрела на бесстрастного телогрея. Священник сказал светским голосом:

— Синьора, нам совсем не интересно это письмо. Коннетабль получит его вовремя… Нам нужна ты, — голос его страшно переменился, — именно ты, Анхела де Кастро, испанская ведьма и лиходейка.

Он отошел к столу, на котором горел трехсвечник.

— Воистину сам Господь Бог, в неизреченной мудрости своей, предал тебя сегодня в наши руки… Посмотри на меня. Ты была тогда под маской, malefica [65] Ведьма, лиходейка (лат.). , но я-то был с открытым лицом. Ты узнаешь меня?

Анхела всмотрелась в это аскетическое бритое лицо.

— Диспутант! — вскрикнула она.

— Я вижу, ты узнала меня, — сказал Басилар Симт. — Но время диспутов прошло. Сегодня я член инквизиционного трибунала, и я буду допрашивать тебя, ведьма.

Он смотрел на нее холодно и строго, без малейшего злорадства. Анхела вдруг почувствовала, что все это правда.

— No, no! — отчаянно завопила она, — No lo creo! Eso es sueno terrible, no lo creo! Nno-o!!.. [66] Нет, нет! Не верю! Это страшный сон, я не верю! Не-ет! (исп.).