Бернгард Келлерман - Гауляйтер и еврейка

— Он был ранен вчера при атаке на укрепление, — отвечал старший, Гарри, сильный, молодцеватый юноша.

Фабиан засмеялся.

— Как это понять? Входите, дети, — сказал он и пропустил обоих сыновей в комнату. — Как ты сказал? Где он был ранен?

— При атаке на укрепление, папа, — сказал Гарри.

— Погодите минутку, — перебил его Фабиан, — не хотите ли шоколаду с пирожными? Да? И целую гору пирожных? — Он позвонил официанту и попросил мальчиков рассказать об этом самом укреплении.

Они выстроили возле живодерни большое укрепление, которое решено было атаковать. Робби был в обороне, в партии красных, а Гарри в партии синих.

— Вы обманули нас! — воскликнул младший, Робби; свой флажок со свастикой он прислонил к стене, но тот все время падал.

— Вы недоглядели! — резко возразил Гарри. — Вы дали себя обмануть, трусы!

— Трусы? Мы, красные, не трусы! — возмутился Робби, тряхнув забинтованной головой.

— Такое укрепление не сдают! — заметил Гарри.

Фабиан не вмешивался в спор мальчиков, пытливо наблюдая за ними. Так вот какие у него сыновья! Он пожертвовал ими ради Кристы и оставил их на попечение Клотильды, хотя знал, что духовная атмосфера вокруг нее могла сделаться опасной для мальчиков. Теперь его сыновья состояли в Союзе гитлеровской молодежи. Он сам, несомненно, держал бы их подальше от политики, которая во многих отношениях казалась ему спорной.

Клотильда получила власть над их душами, а он, отец, оказался полностью отстраненным, в чем он теперь с горечью признался себе. Мальчики уже несколько месяцев были в городе и только сегодня впервые пришли к отцу.

— Вы забили в барабан, — воскликнул Робби, — а это, по уговору, было сигналом к окончанию атаки!

— Не говори глупостей, Робби, — отвечал Гарри, — вы должны были знать: до шести часов оставалось еще целых пять минут.

— Вы нас обманули, — кричал Робби, — это был чистой воды обман!

— Не мели вздора, малыш! — рассердился Гарри. — Не обман, а военная хитрость. Солдат должен быть бдительным до последней минуты. Вы потеряли укрепление по собственной небрежности.

— Хватит! — прекратил их спор Фабиан. — Так, значит, при этой атаке Робби и получил свою шишку?

— Они ударили меня колом по голове, папа.

Гарри гордо показал свой почетный кинжал.

— Я — командир седьмого отряда, — сказал он внушительно. — Кинжал мне дали за храбрость.

Фабиан улыбнулся.

— А кто ваш командир? — спросил он.

Гарри стал навытяжку и, подняв руку, ответил:

— Наш командир — штандартерфюрер полковник фон Тюнен. Он и построил укрепление.

Наконец официант принес шоколад и пирожные, и мальчики немного успокоилась. Они рассказали о всевозможных приключениях и о последних событиях в пансионе, где Фабиан часто посещал их.

Там, например, застрелился учитель математики, доктор Шолль, как раз за месяц до того, как они кончили курс.

— Доктор Шолль застрелился? Почему? — спросил Фабиан.

— Ему угрожала потеря места, так как он не вступил в партию, — ответил Робби.

— Потому что он был трус, — высказал свое суждение Гарри.

Фабиан покачал головой в знак несогласия.

— Грустно, — сказал он, — очень грустно. Мы все ценили его как справедливого человека и превосходного педагога. Твое суждение, милый мой, слишком поспешно.

— Стреляются только трусы, — отстаивал свою позицию Гарри. — Партия осуждает самоубийство как трусость.

Наконец мальчики коснулись непосредственной цели своего прихода. Речь шла о дне рождения Гарри.

— Первого числа я праздную день рождения, — сказал Гарри, — и мы пришли пригласить тебя к нам.

Фабиан подумал.

— Хорошо, — ответил он нерешительно, — я постараюсь быть, Гарри.

— Мама тоже ждет тебя, — снова начал Гарри, а Робби добавил: — Мама приглашает тебя к обеду в день рождения Гарри и просит непременно прийти. Она поручила мне передать это тебе.

Посидев немного, мальчики распрощались.

Фабиан смотрел, как они шли по коридору, — Гарри со своим почетным кинжалом и малыш Робби с забинтованной головой и флажком.

«Мои сыновья! — думал он. — Еще много лет они будут нуждаться в руководстве. Хорошо, что они пришли и напомнили мне об обязанностях отца».

Фабиан часто ужинал с Шарлоттой в гостинице. Время от времени она приглашала его на обед в свою маленькую прелестную квартирку; она сама придумывала и заказывала изысканные кушанья. Это был один из ее талантов. К обеду подавали только самые дорогие рейнские вина и неизменное шампанское, Шарлотта помнила о просьбе гауляйтера не скупиться.

Постепенно Фабиан привык к Шарлотте, но к красоте ее привыкнуть не мог, каждый день она наново поражала его. Образ Кристы все больше и больше бледнел, хотя тоска от этой потери улеглась не скоро. Свое прощальное письмо к Кристе он сжег. «Какое это было заблуждение! — с упреком сказал он себе. — Прежде всего надо было думать о сыновьях!»

Тоска по Кристе вновь пробудилась в нем, когда однажды из Баден-Бадена пришло письмо от фрау Беаты. К нему был приложен чек на большую сумму. Фрау Беата холодно, но очень вежливо благодарила его за хлопоты и сообщала, что пришла к соглашению с братьями. Ни привета, ни слова от Кристы.

Фабиан вздохнул, покачал головой и спустился в ресторан, чтобы поужинать с Шарлоттой и ротмистром Меном. Мен был назначен заместителем гауляйтера и в его отсутствие вел все дела.

Неудивительно, что Шарлотта, которая спала до двенадцати, а после обеда тратила долгие часы на свой туалет, по вечерам блистала свежестью. Она кокетничала с ротмистром Меном, вызывающая внешность которого нравилась ей.

— Господин ротмистр, — сказала она ему, смеясь, — у вас такой вид, будто вы не знаете страха. Вы в самом деле ничего не боитесь?

— Помилуйте, я боюсь вашей красоты, — возразил ростмистр.

— Значит, и красота может отпугивать? — Шарлотта сделала удивленное лицо. — А вы, мой друг, — обратилась она к Фабиану, — вы тоже страшитесь моей красоты?

Фабиан покачал головой.

— Нисколько.

— Слава богу! — воскликнула Шарлотта с облегчением и взглянула на Фабиана своими сияющими, прекрасными глазами. — Тогда у меня есть надежда. Я опасалась, что вас мучает несчастная любовь. Вы так часто бываете мрачно настроены.

Весь день Фабиан вспоминал ее взгляд и ее глаза. «Нет, — думал он, — с несчастной любовью покончено навсегда».

Иногда в сумерки он отправлялся погулять с ней, поглядеть на витрины. Ему было приятно показываться с такой красивой женщиной. Люди удивлялись Шарлотте, она казалась им человеком с другой планеты, населенной более красивыми существами.

— Это любовница гауляйтера, — донеслись до него однажды слова, которые муж шепнул на ухо своей жене.