Ефим Курганов - Первые партизаны, или Гибель подполковника Энгельгардта

Необходимо создание подробнейшей летописи смоленского рода Лесли. Надеюсь, что смоляне не подведут и хотя бы в преддверии надвигающейся громкой юбилейной даты начнут создавать нечто фундаментальное в данном отношении. Настоящую Леслиану.

Есть большая и неотложная надоба в появлении истории смоленских и вообще русских Лесли.

Забыть о братьях Лесли и об их самоотверженном, героическом почине было бы нечестно и просто подло, наконец.

Не будем же подлецами! Не будем патриотами на одних только словах! Не забудем о братьях Лесли и об прародителе их рыцаре Александре Лесли из Ачинтуля!

Коли всё сложиться благополучно в смиренной жизни моей, и Господь благословит нынешний и будущий труд мой, может, и я самолично (но только, конечно, по окончании жизнеописания подполковника Павла Ивановича Энгельгардта) примусь за подробнейшую историческую роспись шотландско-российского рода Лесли.

Однако заранее никаких обещаний давать не хочу, да и не могу. Надеюсь, что читатели сего труда, ежели они только будут, конечно, поймут меня правильно.

А покамест ещё предлагаю несколько выписок из вороха леслиевских бумаг, хранящихся до сих пор в имении Станьково — это родовая усадьба российско-шотландского семейства Лесли, расположенная всего в тридцати пяти верстах от Смоленска по Ельнинскому почтовому тракту.

Между прочим, в своё время деревенька сия принадлежала самому Александру Дмитриевичу Лесли, первому ополченцу 1812 года, первому народному партизану фактически.

Я специально ездил в Станьково, и мне довольно долго пришлось пробыть там. Надеялся-то слетать мигом, ан никак не вышло. А пылищи наглотался просто немерено: целую неделю потом чихал без передыху. Ей-Богу! Думал уже, что от этой станьковской пылищи не избавлюсь вовек. Но суть совсем не в этом, конечно.

А дело всё в том, что фамильные бумаги семейства Лесли в Станьково хранятся в довольно-таки большом беспорядке, нумерации нет, описание архива никем до сих пор так и не сделано, но это ещё полбеды. Страшно другое.

Многих листов недостает, а те, что есть, почти все перепутаны, края частенько оборваны или смяты. А есть листы, едва ли не целиком изъеденные жучками, и там можно разобрать лишь отдельные слова.

В общем, моему взору предстала безотрадная картина, несказанно удручившая меня.

Тем не менее, кое-что любопытное, кажется, мне всё же удалось выудить, хотя, наверное, мне ещё не раз придется наведаться в Станьково, дабы как следует покопаться там. Для того чтобы освоиться с тамошними бумагами, надобны сноровка и время. Я уже вполне готов к неизбежному заглатыванию новых порций пыли.

На этом, пожалуй, я и закончу свой экскурс в Леслиану, первый и самый приблизительный, предварительный точнее. Для начала хватит, как я думаю.

Итак, буквально несколько отредактированных мною выписок из станьковского архива, из той его части, что связана с эпохою наполеоновских войн. Не прочитанные слова восстановлены мною строго по смыслу.

Как я надеюсь, выписки сии добавят несколько бесценных штришков к устоявшимся представлениям о партизанской войне в Смоленской губернии в июле-августе 1812 года.

Как из всех имений генерала Дмитрия Егоровича и его четырёх сыновей были собраны молодцы, и в Соборе отслужили молебен, то генерал их провожал на битву с захватчиками земли смоленской.

Ополченцы вооружены были очень длинными пиками и саблями. Были ещё мушкеты кавалерийские и несколько пистолетов.

Все верхами на лошадях, и ходили они около Катыни, около Надвы, Рудни и не дошли до Витебска только пять верст, разъезжая по лесам и забирая мародёров.

Вот совершенно реальный случай, записанный Григорием Дмитриевичем Лесли.

Григорий Дмитриевич Лесли приказал казакам взять у мужика овёс. Тот никак не хотел давать — жалко было, и всё тут.

Мужик сей даже лег на копну овса, с коей никак не мог расстаться, лег, широко раскинув руки.

Казаки стали разбирать кругом него овёс, выдирая его из-под мужика большими клочьями.

Когда весь почти овёс был уже забран казаками, мужик увидал это, махнул рукой и пошел прочь.

Григорий Дмитриевич, глядя на эту презабавнейшую сценку, тихо и заливисто смеялся.

А через несколько минут мужик уже не тужил совсем и даже сам помогал казакам разбирать свой двор, только бы ничего не досталось басурманам.

Один партизан-ветеран (звали его Фёдор Заяц), дворовый человек Александра Лесли, рассказывал следующее:

«Как эти бродяги (то бишь мародёры) придут куда-нибудь в деревню, человек с десять или более, грабить скот или забирать хлеб; как узнаем, отрядят нас человек сорок или сколько нужно, мы обскачем их и, как мы не присяжные солдаты, то не острым концом, а тупым хорошенько хватишь басурмана, то он и бросает ружьё, кричит „пардон“.

Тогда у них отберут всё оружие и соберут с другими в кучи и погонят плетьми, как баранов.

И ни одного не убили.

И как сдадутся в плен, то уже не обижают их. И так ведь обиженные!

А вот подполковник Энгельгардт, что из Пореченского уезда, сказывают, в плен живыми никогда никого не брал. Басурманов или топил, или в землю закапывал… живьем, между прочим.

Уж очень лют он был на врага.

Кажись, его можно понять?!»

Рассказ Петра Дмитриевича Лесли:

«Как-то в охоте за неприятельскими курьерами, отбили мы карету, которая отчаянно быстро летела в главную квартиру Наполеона. Но вместо курьера с депешами мы там обнаружили 18 ящиков с отборными французскими винами. Сии сокровища предназначены были лично императору французов.

Сия добыча досталась нам где-то в сорока верстах от Смоленска. Я под конвоем велел транспортировать в город Белый, который, как известно, французами не был захвачен, а сам отправился далее, по своим партизанским делам.

И что же я узнаю потом? Карета была отбита и разграблена отрядом наших ополченцев, им пришли на „подмогу“ и местные мужики, растащившие ящики с винами по своим избам.

Ну, слыханное ли дело? Это вместо того, чтобы мародёров бить и вражеских курьеров ловить?!.

Признаюсь, мне было стыдно».

Слова одного из участников леслиевского отряда (как видно, бывшего до того приказчиком или управляющим имением у одного из братьев-партизан):

«Собрав необыкновенно скоро людей, молодцов из дворовых и крестьян, братья Лесли вооружили их всех по-конному. Лошади были отменные: почти все господские, своих заводов. Из Копыревщины Егор Дмитриевич Лесли прислал чудных лошадок, истинно боевых, горячих. А также Апухтин Александр Петрович, женатый на Елизавете Дмитриевне Лесли, из Сельца Иванова, близ Ельни доставил по-настоящему роскошных коней — у них там заводик свой, и преотличный, скажу я вам. Люди в отряд в ополчение шли служить с удовольствием к своим господам, которые оставались их начальниками. Они не были замучены рекрутским приемом в присутствии, где их раздевали донага. И готовы были в полной мере защищать Отечество от нахлынувших врагов-басурман, нехристей, как они сами перетолковывали, хотя им иначе объясняли. Присоединясь к отступавшей армии около Лядов, побыв в сражении около Красного и Гусинова, они отступали с армией на Москву, но при этом подчинялись такомо господам своим — братьям Лесли».