Иван Сергеев - Тайна географических названий

Это сооружение решало не одну только транспортную задачу, как Беломорско-Балтийский канал, не только транспортную и энергетическую задачи, как Днепрогэс, не только задачи транспорта, энергетики и водоснабжения, как канал Москва — Волга, но и важнейшую ирригационную задачу — орошение большой территории, всегда страдавшей от безводья и засухи.

Для этого в степи и создавалось огромное Цимлянское водохранилище (см. рисунок « Связь между городами широкой водной дорогой» ).

Рождение голубого водоема породило много новых географических названий — их нужно было присвоить прежде всего новым селениям, многие из которых сохранили свои прежние имена с добавлениями термина «ново»: Ново-Цимлянский, Ново-Соленовский… Здесь, в степи, было очень много названий, напоминающих о соли: хутора Сухо-Соленый, Мокро-Соленый, Нижне-Соленый, Соленая Балка… В этих названиях отражалась трудная жизнь здешнего земледельца, страдавшего от недостатка воды и от избытка засолоненных почв. Летом, когда степь высыхала, даже слабый ветерок поднимал над землей тучи едко-соленой пыли. Здешние ветры так и назывались — солеными. Самыми же страшными считались в этих краях соленые бури и соленые ураганы…

Часть населенных пунктов, переходя на новые места, сохраняла прежние свои названия, а хутора, сселяясь в одно место, принимали либо имя одного из этих хуторов, либо выбирали новое. На берегах тихой степной речки Карповки стояли крохотные хутора Зеленый, Платонов, Советский, Скачки… Их жители сселились в одно место, и на крутом берегу Карповского водохранилища возникло новое большое село.

Помимо названий для селений, нужно было выбрать новые имена заливов, мысов, полуостровов и островков, рожденных водоемом. Ведь без этих названий нельзя было создать Цимлянскую лоцию, а без нее на таком широком водном просторе, где часто бывают штормовые ветры, не обойтись.

Свое название водохранилище получило от станицы Цимлянской, издавна прославленной красным «игристым» вином — донским шампанским. У этой станицы и началось сооружение огромной плотины, высоток в сорок метров и длиной в тринадцать километров, которая перегородила Дон. А сама станица носила имя притока Дона — речки Цкмлы, на берегу которой и поднялись в свое время первые на Дону виноградники.

От этой плотины начало разливаться и расти степное «море».

Основу лоции создавали не так, как обычно — не долгими и утомительными промерами глубины, а посуху — ведь рядом с будущими берегами не было ни капли воды, она булькала только в походных фляжках топографов.

В едкой пыли соленых степных вихрей, на выжженных зноем холмах и равнинах люди строили прибрежные селения, прокладывали новые улицы и на дома вешали дощечки с необыкновенными надписями: Набережный проспект, Портовая улица, Морская площадь, Рыбацкий переулок. Вода и рыба должны были появиться в недалеком будущем. Но жители новых городов и селений знали, что это будущее близко, и в ожидании его плели рыболовные сети, готовили снасти для ужения рыбы, еще гулявшей в волжских и в донских водах, ладили лодки, челны и шлюпки.

А потом в сухую степь стал прибывать будущий местный флот: по железной дороге на платформах специальных эшелонов везли катера, моторки, небольшие пароходики, хотя о будущем пока шумел только соленый степной ветер да лоция заранее предупреждала, что «плавание судов по Цимлянскому водохранилищу во всё периоды навигации будет происходить в условиях часто наблюдающегося волнения. Ветровой режим этого района в навигационный период характерен преобладанием северо-восточных и восточных ветров, значительных по силе».

Новые лоции созданы и для нового Каховского водохранилища, раскинувшегося на степных просторах Украины, в южном течении Днепра, и для Куйбышевского водоема, Зфовень которого на двадцать пять метров выше прежнего уровня Волги. Этот водоем, шириной до сорока километров, тянется от Жигулей на пятьсот километров вверх по течению Волги и Камы. Одного взгляда на карту достаточно, чтобы представить себе, сколько перемен в топонимике волжских и камских берегов принесли топографические их изменения.

Десятки городов и сотни селений, стоявшие в десяти — двенадцати километрах от Волги, оказались сейчас на самом ее берегу. Сотни селений пришлось перенести на новые высокие места, а многие города переменили свое прежнее местоположение. И среди городов Поволжья есть несколько новых: тезка дальневосточного молодежного города Комсомольск-на-Волге, новый город Жигулевск и новый город Волжский, который вначале называли Деревянным городком, потом Каменным и, наконец, Волжским. В этих названиях как бы отразилась биография нового селения: вначале жители его обитали в деревянных стандартных домах, потом переселились в каменные здания…

К северу от плотины Волгоградской ГЭС протянулось вверх по реке новое водохранилище, еще более обширное, чем Куйбышевское. А строители волжских плотин трудятся сейчас в глубине Сибири, в горах Средней Азии, в закавказских республиках, где поднимаются плотины новых гидростанций.

Заметные перемены произошли в Азербайджане, на берегах крупнейшего водного потока Грузии и Азербайджана — реке Куре.

Эта река начинает свой бег за рубежом, в горах Турции, и до своего впадения в Каспийское море пробегает более полутора тысяч километров.

По пути к морю она принимает в свое русло сотни рек, ручьев и горных потоков, но у выхода на равнину в азербайджанские степи на дороге Куры встает горный хребет Боз-Даг.

Имя хребта в переводе «Серая гора». Название это точное: хребет Боз-Даг на самом деле сер, словно его припудрили пеплом. Мягкие очертания гор, их нерезкие складки напоминают смятое жемчужно-серое сукно. Седая пыльная трава покрывает горные склоны.

Сквозь эти горы и прорывается Кура. Ущелье, пропиленное ею в горах, давным-давно назвали воротами Боз-Дага. У этих ворот совсем еще недавно лежало, прижавшись к подножию хребта, маленькое азербайджанское селение Мингечаур.

Мингечаур, как полагают, означает: «Поворачивай назад» или иначе — «Дальше пути нет». Имя в достаточной мере меткое — ворота впрямь были непроходимы. Стремительная Кура бурлила и ревела между двумя далеко отстоявшими друг от друга скалами, и никто даже не пытался пройти вверх по реке.

Куру недаром называют бешеной, хотя в переводе с азербайджанского слово «кур» или «кюр» звучит более мягко: своенравный, капризный. За хребтом Боз-Даг река бросалась из стороны в сторону, ломала вековые деревья, подтачивала и разрушала холмы. Но выход для нее был один — ворота Боз-Дага.

Вырвавшись из этих ворот на равнину, Кура удесятеряла свою ярость. Она кидалась на невысокие холмы, размывала их, меняла русло, сносила строения, губила сады и посевы… На протяжении многих веков люди пытались хоть немного укротить реку: сооружали запруды, прокладывали каналы. Но строптивая Кура легко губила человеческий труд: разрушительные наводнения повторялись ежегодно, разоряя земледельцев, садоводов и виноградарей.