Рудольф Баландин - Странствующий рыцарь Истины. Жизнь, мысль и подвиг Джордано Бруно

Сохранилось свидетельство о содержании сатирического диалога «Ноев ковчег», написанного в монастыре и утерянного. Там рассказывалось: в ковчеге, где звери спасались от всемирного потопа, осел утверждает, что именно ему следует находиться на почетном месте.

Сходная ситуация в более позднем диалоге — «Килленский осел». И здесь осел, беседуя с обезьяной, доказывает ей свое превосходство над остальными животными. Обезьяна признает ученость осла, но сомневается, что его примут в какую-нибудь академию, возвысив над людьми.

Осел возмущен:

— Какую разницу вы находите между нами, ослами, и вами, людьми, если вы судите не поверхностно, не лицемерно и не по видимости?.. Разве мало обучается в академии ослов? Сколь многие из вас извлекают пользу от академии ослов, становятся докторами, загнивают и умирают в академии ослов? Сколь многие получают привилегии, повышения, возвеличения, канонизацию, прославления и обожествления в академии ослов?.. Разве мало почтеннейших и знаменитейших университетов, где читают лекции о том, как надо наослиться, чтобы получить блага не только в здешней временной жизни, но и на том свете? Скажите, при помощи скольких и каких способностей и заслуг входят через дверь ослиности? Скажите, скольким ученым было запрещено преподавание, сколько их было исключено, выброшено и повергнуто поношению за то, что они не обладают ослиной способностью и не причастны к ослиному совершенству?..

В спор вмешивается высшая сила. Появляется вестник Юпитера и толкователь воли богов Меркурий. Он обращается торжественно к ослу: «Я, оделивши тебя разными дарами и милостями, ныне полновластно приказываю, назначаю и утверждаю тебя главным академиком и догматиком с тем, чтобы ты мог всюду ходить и везде обитать и чтобы никто не мог указать тебе на дверь, или как-либо оскорбить тебя, или как-либо препятствовать тебе. Поэтому входи, куда тебе понравится…

Так что — говори среди акустиков; соображай и размышляй среди математиков; спорь, спрашивай, учи, разъясняй и определяй среди физиков; бывай у всех, обсуждай со всеми, вступай в братство, объединяйся, сливайся со всеми, властвуй над всеми, будь всем».

Осел: «Вы его поняли?»

Обезьяна: «Мы не глухие».

Смысл этого отрывка ясен. Главным догматиком назначен свыше осел. Кто мог господствовать над акустиками, математиками, физиками, над всеми учеными? Философ, но более того — теолог, богослов. Именно богословам в те времена было предоставлено право решать, какая из научных идей соответствует религиозным догмам, а какая им противоречит. И в этом последнем случае, как бы убедительно ни доказывалась истина, ее следовало признать ложью. Догматическая богословская философия признавалась «наукой наук». Богословские факультеты университетов пользовались особыми привилегиями.

Ради чего отвергались даже убедительно доказанные идеи и утверждались сомнительные, а то и явно ложные «истины»? Церковники утверждали, что ради высшего блага человека, ради счастья, которое он обретет если не теперь, то много позже, в мире ином. Но Бруно понимал: сами-то проповедники добиваются себе благ сейчас, здесь. Стремятся упрочить свою власть над людьми. А истина… Что им до нее? Они унижают и предают ее. А разве возможно человеческое счастье — храм человеческого благополучия, — воздвигнутый ложью, злобой, жестокостью, лицемерием?

Исторические науки помогают мысленно путешествовать в прошлое. Замечательная машина времени, позволяющая легко преодолевать сотни, тысячи лет и знакомиться с давно минувшими событиями и людьми. Только приходится помнить: мы-то остаемся людьми конца XX века. Нам очень трудно, а то и невозможно видеть прошлое так, каким оно представлялось тогдашним, ушедшим поколениям. Мы осмысливаем его по-своему.

Вот — позднее средневековье. Легко ли вообразить, что тогда многие люди не просто рассуждали об ангелах и демонах, но видели их наяву, общались с ними. Для большинства эти духи были совершенной реальностью.

Некогда для человека глубокой древности все вокруг было наполнено духами — даже придорожный камень или одиноко стоящее дерево. Привыкнув оценивать все происходящее как полезное и вредное для себя (доброе и злое), человек перенес эти качества на духов, управляющих стихиями. Так появились владыки света и тьмы, демоны добра и зла. Подобная вера сохранилась и в христианской мифологии. Триединый бог, ангелы с одной стороны; дьявол в разных обличьях и его злокозненное воинство — демоны — с другой.

…По какой-то странной и обычной закономерности злые силы, как вообще отрицательные герои, обладают для людей особой притягательностью: выглядят более яркими, оригинальными, занятными; вызывают сильные переживания. Черти проявляют изворотливость, остроумие, деятельны, глумливы, подчас наивны, а то и благородны, даже способны покарать зло и утвердить добро. Не случайно в гетевском «Фаусте» Мефистофель признается: «Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Черти, демоны, дьяволы были носителями низменного, земного, греховного, обыденного. А во время грохочущих гроз, ураганов, землетрясений и других грозных явлений бесы наводили страх на людей своим буйством. Выходило, что до бога далеко, а воинство Сатаны постоянно тут, рядом, и нет от него избавления.

Запугивая народ, священнослужители красочно расписывали могущество, козни, коварство демонов. Многие демоны восточных религий перешли в христианство. Ариман древних иранцев, Азазел (точнее, Аза-Эл — козел-бог), — дух пустыни древних иудеев, другой библейский злой дух — Асмодей. Князь бесов — Вельзевул — имя свое получил от древнееврейского «баал зевул», в переводе — «господин над мухами».

У чертей не только разные имена, но и различные обличья, характеры, разная судьба. В этом отношении ангелы менее оригинальны, более однотипны, безлики. О духах зла бытовало множество фантастических страшных рассказов, тревожащих воображение верующих. Священники умели красочно описывать злодейские происки нечистой силы и ее могущество. Считалось, что этими россказнями устрашаются души христиан, обращаются на путь истинный и укрепляются в надежде на всеведающего и всесильного бога.

Но получалось иначе. Вездесущий бог присутствовал везде в невидимом, непостижимом обличье. А демоны тут как тут, и в привычных обликах: то собака, то свинья, то человек, то рожа несусветная, возникшая в сновидении, то черный кот неимоверных размеров.

В XVI веке, в разгар Возрождения, богослов Вейер опубликовал результаты своих подсчетов чертей: 44 636 569 штук. Какая научная точность! Как тут усомниться в существовании демонов зла!