Эдуард Зорин - Богатырское поле

Мужики, поняв атамана, переглянулись, бросили Воловику одежу — грязную да драную, с бродяжьего удалого плеча. Поморщился Воловик, но принесенное надел, потоптался босыми ногами в дорожной пыли.

— Чудно, — сказал Нерадец. — Глядел я на тебя, как ехал ты по дороге на высоком коне, красивый да важный: вот это княж муж. Оробел дюже. А сейчас погляжу — ну ровно ощипанная курица. И отколь таких князь набирает?! Нешто у него добры молодцы перевелись?

Воловик молча проглотил обиду. Подумал: пущай потешатся, лишь бы живота не лишили.

Не лишил его живота Нерадец, даже накормить велел, но после уж Воловик понял: привели его к костру, чтобы еще раз потешиться. В темной глубине леса собралась вся ватага. Такого сборища бродяг еще нигде не встречал Воловик. «Экие хари!» — подумал он. А пригляделся — вроде народ знакомый. Не тот ли, с козьей бородой, глаза навыкате, стучал деревяшкой вместо ноги на паперти Успенского собора?! А здесь, глянь-ко: прыгает здоровехонек у костра, тычет клюкой в красные уголья, шевелит их, чтобы поддали побольше жару. Над костром — баранья туша. «Тоже боярская — не из своего же стада», — определил Воловик.

— Примай гостя! — крикнул атаман, подталкивая к костру еще больше оробевшего Воловика. — Скакал к нам с грамотой от самого Ярополка. А князь наш милостив, прислал нам поклон да подарок: порты, однорядочку, сапоги сафьяновые да соболью шапку…

Толпа придвинулась к Воловику, смрадно дыша, уставилась на него десятками смешливых, алчных и злобных глаз.

— Га-а-а! Гы-ы-ы! — понеслось со всех сторон.

— Да нешто князь этакого заселшину — к нам послом?!

— Смеешься, атаман!

Нерадец прикрикнул на своих людей:

— Княж муж — мой гость. А ну, расступись! Лучшее место для милостника великого князя Ярополка Ростиславича!..

Воловика подхватили под руки, усадили у костра. Из чащи прикатили бочку меду. Нерадец поплевал на ладони и несколькими ударами легкого булгарского топорика выбил у бочки днище, зачерпнул большой ковш, протянул Воловику:

— Что было, то быльем поросло. Не держи зла у сердца — пей.

Воловик перекрестился, взял дрожащей рукой ковш и выпил его до дна. Нерадец зачерпнул еще — выпил Воловик и второй ковш. Здоров был Воловик пить, на княжьих пирах всех дружинников перепивал, не хмелел и с ног не валился. Подал Нерадец третий ковш Воловику. Много меду выпил Воловик, захмелел и заснул у костра. Долго ли, мало ли спал, а когда проснулся, увидел: темь вокруг, ни души…

«Что за чертовщина?! — подивился Воловик. Подивившись, перекрестился на всякий случай. — Иль привиделось все?» Но, ощупав себя, понял: не привиделось. Ни однорядки, ни дорогих сапог, ни шапки собольей на нем не было. А в голове от выпитого меда надувались и лопались красные пузыри. Со страхом разгреб Воловик на груди лохмотья, схватился за ладанку, вздохнул с облегченьем — цела. Видать, за крест нательный приняли ее тати.

Передохнув, стал Воловик выбираться из чащи. Кружил, кружил, а дороги так и не смог найти. Ведь помнит — вот тут, недалече, она была. А нет дороги, будто нечистая в сторону увела. Сказывали, случалось такое с мужиками.

Подумав о нечистой, Воловик задрожал и сел на траву. Сел, прижался спиной к шершавому сосновому стволу, вытаращил во тьму глаза. А как вытаращил глаза, началось чудное. Перво-наперво прокричал филин. Потом прямо над Воловиком закряхтело и замяукало. Вскочил Воловик; только вскочил — на голову ему упало что-то мягкое. Стряхнул — глядь: а это лошадиная нога с копытом. Скользнула нога в траву и ускакала в чащу. А из чащи раздался громкий хохот. Воловик замахал руками, закричал, побежал по лесу, застревая в буреломе и оставляя на сухих сучьях клочья прелой одежды. Долго бежал Воловик, потом упал в траву и забылся.

Когда очнулся, уже светало. Он сел и опасливо огляделся. Вокруг был лес, но сквозь деревья просвечивала прямо перед ним широкая поляна, залитая изумрудным сиянием. На поляне слышалось фырканье лошадей, позвякивание снаряжения и неясные голоса.

Обрадовавшись, Воловик выбежал на поляну и увидел множество людей в кольчугах и остроконечных шлемах. Чуть в стороне, возле конной группы, развевался стяг. Воловик обомлел: под стягом на коне с подпалинами восседал юный князь Юрий Андреевич, сын убиенного Андрея Боголюбского.

Увидев его, испуганный Воловик хотел снова нырнуть в чащу, но услышал властный оклик. Один из дружинников подскакал к нему почти вплотную.

— Кто таков? Почему бродишь по лесам?

Подъехал к Воловику и князь Юрий, подъехали и другие вои. Плотным кольцом окружили Ярополкова посла.

Воловик упал на колени.

— Не губите, братушки! — взмолился он. — Ваш я, ей-богу, ваш. Раздели меня тати, увели коня. Не бросайте в лесу, возьмите с собой.

Тут один из воев протиснулся вперед, уставился на Воловика.

— Э, да рожа твоя мне припоминается, — сказал он. — Точно, не ошибся я, — обернулся вой к Юрию Андреевичу. — Ярополков прихвостень это, князь.

Вскинулись брови у князя, тронул он коня и наехал на Воловика:

— Ярополков прихвостень, а таишься в рубище по лесам.

Так и оборвалось все внутри у Воловика. «Не зря черти привиделись», — подумал он, сжался, пригнул голову.

— С чем на Москву жаловал? — насупился Юрий Андреевич, и в глазах его шевельнулась бешинка. Так поводил глазами и князь Андрей, если, случалось, гневался.

Заюлил Воловик, упал на колени.

— Не губи, князь.

— А ты правду скажи.

— Все скажу, все, — глотая слова, торопливо бормотал Воловик, будто боялся: срубят голову — не успеет досказать до конца. — Спешил я в Москву, вез грамотку от Ярополка к огнищанину тамошнему Петряте. Дело важное и срочное — так наказывал князь.

— Ну так давай грамотку, — приказал Юрий Андреевич.

Еще пуще прежнего задрожал Воловик:

— Не могу я. Ярополк Ростиславич разгневается…

— Ярополк разгневается?! — весело блеснул белыми зубами князь Юрий и обернулся к дружине: — Слышали, брате: Ярополк на нас разгневается!

— А мы его дюже боимся! — снова загоготали вои.

— Не отдашь, — насупился князь, — вздернем тебя, яко пса, на осине.

Застонал Воловик, вытащил ладанку, хотел оборвать шнурок — не смог, шнурок оборвал один из воев, протянул ладанку князю.

Молча прочитал Юрий Андреевич грамотку, помрачнел лицом, повертел в руках ладанку, хотел выбросить, по не выбросил. Подозвал гридня в красном кафтане. Ехидно ухмыляясь, сказал:

— Налей чару доброго меда, дай испить княжьему мужу. Зело устал он и страху понабрался…

Гридень быстро вернулся, хотел протянуть чару Воловику, но князь задержал его руку. Сам взял чару, высыпал в нее зеленый порошок из ладанки.

— Вот теперь ладно. Выпей-ко княж подарок, — сказал он Воловику. — Послал его моему дяде Михалке хозяин твой Ярополк. Здесь же я хозяин, потому и одаряю своею милостью кого захочу. Не Михалке — тебе, пес, сей подарок. Пей!..