Режин Дефорж - Черное танго

Леа встала, налила себе стакан воды, медленно выпила его и приоткрыла шторы. Все было спокойно: ни малейшего шума, ни огонька… Между тем вдали она заметила светящийся круг: кто-то шел, держа в руках лампу… свет приближался к дому… Казалось, три или четыре человека несли громоздкий пакет. Она услышала шепот… говорили по-испански… Лампа осветила лицо… сеньор Ортис… Внезапно показалось еще чье-то лицо: это был Рик Вандервен!.. Кто-то выругался по-немецки… Леа попятилась, охваченная страхом… Нет, этого не может быть! Не грезит ли она? Ей показалось, что она узнала голос того, кого называли Бартелеми. Значит, другой — это был… Что связывало Ортиса с этими отъявленными нацистами? А этот пакет? Наверное, там чье-то тело! Четверо сообщников удалились… Послышался рев мотора, через некоторое время зажглись фары, и машина скрылась за деревьями.

Не зажигая света, Леа открыла дверь своей комнаты; ночники слабо освещали пустой коридор. Казалось, огромный дом был погружен в сон. Она остановилась на мгновение перед комнатой Гильермины, затем направилась к лестнице. Царь Соломон действительно выглядел устрашающе, ей даже показалось, что он на нее неодобрительно посмотрел. На первом этаже тоже было темно. Лишь около двери на другом конце огромной гостиной мелькнул слабый луч света. Леа пошла в этом направлении, стараясь не натыкаться на предметы. Вдруг дверь резко открылась, так что она едва успела спрятаться за канапе. Вышел Хайме, оставив дверь открытой. Из комнаты доносился едкий запах сигар. Мужчины стояли, приглушенно разговаривая. Нет, это был сон: там, на стене — портрет и два флага! Этот портрет и эти флаги! Здесь! Сара и Самюэль были правы! Везде! Они были повсюду! Они не умерли! Послышался звон бутылок и стаканов… Возвратился Хайме, толкая перед собой столик на колесиках, заставленный напитками. Дверь закрылась под радостные восклицания. Слышно было, как вылетела пробка от шампанского. Тишина… Ее нарушил пронзительный, отвратительный многоголосый крик, ворвавшийся в безмятежную аргентинскую ночь: «Хайль Гитлер!»

— Леа, поторопитесь, все вас ждут, мы отправляемся на прогулку в пампасы на лошадях, — крикнула Гильермина из-за двери.

— Я сейчас иду…

— Почему вы заперлись?.. Я распоряжусь, чтобы вам принесли чай. Собирайтесь быстрее, мужчины уже давно уехали.

Леа стремительно встала и раздвинула шторы. Она закрыла глаза, ослепленная ярким дневным светом, и тут же бросилась под холодный душ. Мало-помалу она почувствовала, как ее тело и душа ожили. Что произошло этой ночью? Может быть, она видела страшный сон?.. Она снова встала под душ. Ее сильно тошнило и наконец, вырвало. В дверь барабанили, и это вывело ее из состояния прострации. С трудом она вышла из ванной, закуталась в пеньюар и открыла дверь.

— Да что это с вами? Вы нас напугали!.. Мы уже собрались позвать кого-нибудь, чтобы выломать дверь. Как вы ужасно выглядите! Может быть, вам нездоровится? Мама, мама, Леа плохо!..

— Перестаньте, Гильермина, ничего страшного не случилось. Я плохо спала, вот и все. А сейчас у меня раскалывается голова.

— Это меня не удивляет. Но если бы вы видели, какая вы бледная! Вы, наверное, вчера выпили слишком много.

— Что случилось? Мне сказали, что вы плохо себя чувствуете, — сказала госпожа Ортис, войдя в комнату Леа в костюме для верховой езды и с хлыстом в руке.

— Это правда, мадам, но ничего страшного нет. Если вы позволите, я останусь в своей комнате…

— А как же наша прогулка? — разочарованно протянула Гильермина.

— Главное — не меняйте ваших планов из-за меня. Поезжайте. Я же отдохну, чтобы к вечеру быть в форме.

— Вы уверены, что вам не будет скучно здесь одной?

— Нет, Гильермина, спасибо. Мне совсем не будет скучно. Развлекайтесь, как следует. Извините меня, пожалуйста, мадам.

— Ну что вы. Пойду распоряжусь, чтобы вам приготовили легкий завтрак. А пока выпейте чаю.

— Большое спасибо.

Выпив две чашки чая, Леа почувствовала себя лучше и яснее представила себе, что произошло. Сначала надо высушить волосы, одеться, выяснить, действительно ли вчера вечером кто-то переносил тело, связаться с Франсуа или, в крайнем случае, с Викторией Окампо. Она толкнула дверь комнаты в другом конце гостиной, где накануне происходила эта ужасающая церемония. Библиотека со стенами, обшитыми темным деревом, на полках — книги в красивых переплетах; сейчас не было ни портрета, ни флагов.

Было тихо и уютно. На столе Леа увидела телефон… Она сняла трубку. Как же она не подумала, что телефонистка понимает только по-испански!.. Она с раздражением опустила трубку на рычаг. Побродив по дому, она попросила слуг помочь ей позвонить. Они лишь удрученно покачали головой.

Солнце стояло высоко; чья-то соломенная шляпа лежала на одном из кресел на веранде. Леа надела ее, пересекла газон и пошла к аллее. Задумавшись, она шла уже довольно долго, как вдруг услышала шум мотора. Она инстинктивно отступила и спряталась за деревом: прямо как во время войны, подумала она. Медленно проехала пыльная малолитражка. Сидевшие в ней вооруженные мужчины внимательно смотрели по обе стороны дороги. Распластавшись на земле, Леа порадовалась, что надела темное платье. Машина уехала. Шум мотора уже давно стих, когда она решилась, наконец, покинуть свое укрытие и пошла дальше.

За деревьями она увидела низенькую постройку. Немного помедлив, она направилась к ней. Место казалось заброшенным. Несколько окон, выходящих на внутренний дворик, заросший травой, сломанные тележки, ржавое железо… Полная тишина… Через открытую дверь Леа увидела грязную комнату, заваленную разными отбросами. Посередине стоял старый деревянный стол с изъеденными ножками. Его почти не было видно под горой немытых тарелок, грязных стаканов и полных окурками пепельниц. В комнате стоял запах плесени и табака. В углу она разглядела закопченный камин, в котором, видимо, жгли какие-то документы. Леа дотронулась до пепла, он был еще теплым. На нескольких уцелевших листочках она увидела ряды цифр. Напротив камина на полу лежал соломенный матрас. А что если там спрятан пакет, который несли ночью?.. Солома была свежей и чистой, что плохо сочеталось с окружающей грязью. Чихая, она отодвинула матрас. Вскоре показалась дверца люка, закрытая на висячий замок, но… замок оказался не заперт! Леа открыла дверцу без особого труда. Деревянная лестница терялась в темноте. Есть ли здесь что-нибудь, чтобы посветить? На столе стояла старая керосиновая лампа. Она не слишком уверенно спустилась, держа в одной руке лампу, а другой придерживаясь за перила.

Под ногами был тонкий слой песка, устилавшего пол. Это было что-то вроде земляного колодца, откуда начиналось подземелье. «Как будто в каменных мешках старого замка Сен-Макер», — подумала Леа. Воспоминание о ее детских путешествиях придало ей мужества. Пригнувшись, она углубилась в подземелье. Почти сразу же какая-то решетка преградила ей дорогу, но она легко отодвинула ее и смогла выпрямиться. На земле она разглядела солому, тряпки и цепи. Настоящая тюрьма из романа ужасов!.. Посветив лампой, Леа рассмотрела лохмотья. Это была полотняная куртка, разорванная и в пятнах. Она почти не удивилась, определив, что это кровь. С отвращением она отбросила куртку, затем, передумав, склонилась над ней и изучила карманы: они были пусты. Недалеко от того места, куда упала куртка, виднелся свет, пробивавшийся сквозь щель. Она разрыла песок, увеличив отверстие так, что можно было просунуть голову; с наслаждением вдохнула аромат леса, задула лампу и ногой расширила отверстие. Недавно тут кто-то прошел, и это облегчило ее задачу. Наконец Леа очутилась на свежем воздухе, между корнями очень высокого дерева, множество стволов которого образовывало целый лес. Все вокруг: примятые растения, глубокие следы — указывало на то, что несколько человек исследовали землю вокруг дерева. Отряхивая на ходу от земли волосы и одежду, Леа вышла по этим следам на дорогу. Она вернулась, села, опершись на один из стволов, подумав, что здесь она хотя бы не покроется плесенью. Устав, она задремала.