Режин Дефорж - Голубой велосипед

— Ничего. И вам пора идти. Поезжайте через Лабарт, где вас будет ждать местный кузнец. Он вас знает и поможет без помех пересечь линию. Делайте все, что он вам скажет. Тогда все пройдет хорошо. Он проводит вас до Сен-Мартен-де-Грав. Дальше дорогу вы сами знаете. До свидания, мое дитя. Да хранит вас Господь!

— До свидания.

Глядя вслед удалявшейся на своем голубом велосипеде Леа, супруги Дебре спрашивали себя, а имеют ли они право подвергать опасности жизнь этой столь странной, на их взгляд, и столь прекрасной девушки.

В лесу Маншо проводник спрятал свой велосипед в папоротнике, а Леа дал знак быть предельно осторожной. Лесом и виноградниками вышли они к национальному шоссе № 672, служившему границей между двумя зонами. В Мезонневе совершенно прямая в тех местах магистраль была пустынна. Кузнец подозвал Леа. Так, без затруднений они перешли границу. До Сен-Мартен-де-Грав оба доехали на велосипеде Леа. Расстались на перекрестке в Мулене. В Мушаке у велосипеда спустило колесо, и Леа, бранясь и кляня судьбу, закончила свой путь пешком, толкая тяжелый велосипед.

Камилла играла со своим сынишкой на лужайке перед домом. Малыш, смеясь и протягивая ручонки, бросился к Леа. Оставив велосипед, она подняла малыша на руки.

— Здравствуй, Шарль, здравствуй, мой любимый. Ай, ты мне делаешь больно.

Мальчуган изо всех сил сжимал ее своими ручонками. Улыбаясь, к ним подошла Камилла.

— Он тебя любит. Мне бы надо сходить с ума от ревности…

Она окинула их таким доверчивым, таким любящим взглядом, что Леа почувствовала себя неловко.

— Обещай, что ты будешь приглядывать за ним, как за собственным сыном, если со мной что-нибудь произойдет, — сказала неожиданно посерьезневшая Камилла.

— Прекрати говорить глупости. С чего ты взяла, что с тобой что-то произойдет?

— Никогда ничего неизвестно. Прошу тебя, обещай.

Леа не только приходилось оберегать мать по просьбе отца, но теперь еще и сына по просьбе матери. А ее, кто защитит ее? Пожав плечами, Леа ответила:

— Обещаю тебе. Буду заботиться о нем, как о собственном сыне.

— Спасибо! Как прошла доставка писем?

— Нормально. Еще в Бордо надо съездить. Ты сможешь подыскать объяснение для отца и Руфи?

— Не волнуйся, что-нибудь придумаю.

— Пойду, переоденусь. У меня колесо спустило. Не одолжишь твой велосипед?

— Хорошо.

— Найдешь время, передай тете Бернадетте, что с Люсьеном все в порядке. Он с дядей Адрианом.

— Вот это хорошая новость! Поскорее пойду к ней.

Спускаясь из своей комнаты, она услышала раскаты громких голосов в отцовском кабинете. Ее первым побуждением было зайти, но потом она спохватилась, что тогда не успеет на воссмыадцатичасовой поезд. С тревогой на сердце покинула она Монтийяк, без труда представив себе, о чем спорили Пьер Дельмас и Файяр.

Леа оставила велосипед Камиллы у начальника станции. Как обычно, без осложнений прошла через таможенный и паспортный контроль.

В купе находились лишь две крестьянки. Леа почувствовала себя свободнее и задумалась о том, где провести ночь. И речи не может быть о Люке Дельмасе. Она решила, что осмотрится на месте. Действительно, хорошая новость, что Люсьен у дяди Адриана. Вероятно, и Лоран с ними. Ей его недоставало. И как всегда при мысли о Лоране, ей вспомнился Франсуа. На память пришли слова из последнего письма Сары Мюльштейн: «Ты создана для него, как и он для тебя». Смешно! Она создана для Лорана, и только для него. А Франсуаза? Для кого создана она? Бедняжка, если она по-настоящему влюблена и своего немца, ее можно только пожалеть. Ей будет трудно. Что станется с ней и ее ребенком? Надо обязательно убедить папу, чтобы он дал свое согласие на ее брак с Отто.

Поезд въехал на вокзал Бордо.

От Сен-Жанского вокзала до Верденского проезда — немалое расстояние. До эспланады Кенконс Леа шла набережными. Не раз к очаровательной девушке в коротеньком холщовом платьице, стучавшей по мостовой сандалиями на деревянной подошве, пытались приставать немецкие солдаты. Некоторые даже предлагали поднести ее чемоданчик с полученными от супругов Дебре бумагами. Никогда дорога не казалась ей такой длинной.

Было около восьми вечера, когда она добралась до Верденского проезда. Дверь открылась только после третьего звонка. Стоявший в проеме мужчина соответствовал полученному описанию.

— Месье Гран-Клеман?

Тот утвердительно кивнул.

— Здравствуйте, месье. Не могла не сообщить, что гусиный паштет Леона из Ланд невысокого качества.

— Увы, знаю. И моя супруга, и я сам им отравились.

— Хочу также посоветоваться с вами относительно страховки моего отца.

— Пожалуйста, пройдите в мой кабинет.

Вручив бумаги, Леа сказала, что ей надо на свежий воздух. На улице передала предупреждение:

— Поблагодарите наших друзей за бесценные сведения. Сделаю все необходимое, чтобы известить своих, — сказал месье Гран-Клеман.

— Ничего не хотели бы передать со мной?

— Пока ничего. Не беспокойтесь, мадемуазель. Я сделаю все необходимое с полисом вашего отца, — слишком громко произнес он.

Рядом прошли двое мужчин, выглядевших добропорядочными обывателями, вышедшими насладиться теплым мягким вечером.

— Уходите! Это полицейские комиссара Пуансо.

Леа пошла прямо по улице, никуда не сворачивая, вышла на площадь Турни. Там она остановилась. Куда дальше? Кроме дяди Люка она в Бордо никого не знала. Она спустилась по практически безлюдным аллеям Турни; впечатление, что за ней следят, не исчезало. Вышла к площади Большого театра. Там было немного прохожих, главным образом солдат. У киоска с местными газетами она остановилась. «Маленькая Жиронда»… Рафаэль Маль… «Изысканный каплун»… директор… Ришар Шапон… У нее вырвался вздох облегчения: ей следовало пойти на улицу Шеверюс.

На колокольне кафедрального собора Сент-Андре пробило девять часов, когда она, наконец, дошла до редакции. Ее встретил тот же сторож, что и при первом посещении.

— Редакция закрыта!

— Мне надо повидать месье Шапона.

— Его нет на месте, приходите завтра.

— Прошу вас. Мне совершению необходимо его повидать, — говорила Леа, направляясь к двери кабинета директора газеты. Та открылась прежде, чем она успела коснуться дверной ручки. В тот же момент в вестибюль вошли двое мужчин.

— Господа, господа! Газета закрыта, — становясь перед ними, закричал сторож.

Леа узнала прохожих с Верденского проезда. Один из них грубо оттолкнул сторожа, продолжая двигаться вперед.

— Господа, что это значит? — спросил возникший в дверном проеме Ришар Шапон.

— Мы хотим поговорить с этой девушкой.

Директор «Маленькой Жиронды» повернулся к Леа:

— Вы знаете этих господ?

Она отрицательно покачала головой: