Виктор Ахинько - Нестор Махно

Между тем в Янисоле, как обычно утром, хлопцы выходили на улицу, потягивались, зевали, собирались на одной стороне, девчата с Галиной — на другой. Ждали, что скомандует начальство. Появился и Дашкевич. Подошел к мужикам, поздоровался. Те ответили сдержанно. Георгий направился к бабам, спросил, где Махно, предложил подыскать нелегальное жилье и сделать документы.

— Вот спасибо тебе. Мы как раз хотели остаться, — говорила Галина, любуясь офицерской выправкой Дашкевича, его широкой грудью и догадываясь, что этот здоровяк скорее всего умрет через полчаса-час. Он исчезнет а она БУДЕТ! Это чувство, такое гадкое, не пропадало, копошилось, даже возвышало. Не потому ли Нестор — герой, Батько, что он всегда неуязвим?

Ожесточившись, они все теперь ходили по самому краю могилы. Недавно проснулись от стрельбы. Пули клевали дверь, с треском лопнул горшок на заборе. А оказалось, хлопцы… неосторожно пробовали пулемет после ремонта! В селе Конские Раздоры большевики порешили председателя свободного совета, старосту, писаря и троих партизан. Отряд поймал карателей и тоже прикончил. Не успели уснуть, как навалились чекисты. Лучшие пулеметчики Середа и Литвиненко врезались в их ряды на тачанках. Как всегда первые! Литвиненко пуля попала в лоб, Середе — в грудь. А Галина вот же беседовала с ними. Эх, жизнь-копейка!

— Извините, что побеспокоил, — вежливо сказал девчатам Дашкевич и направился домой.

— Погоди, Жора! — позвал его Василевский и взял под РУку. А сзади уже стояли контрразведчики. Тут приехал Махно, увидел караул и насупился.

— В центре народ собрался, — буркнул он. — Ведите Дашкевича туда.

На площади к арестованному подошел Гавриил Троян с револьвером. По указанию Батьки объявил:

— Смотрите, товарищи! Это… бандит. Он транжирил деньги вдов, инвалидов, сирот. Наша комиссия проверила и приговорила, — Троян нажал на курок. Осечка!

Толпа замерла. Гавриил снова взвел курок. В тишине он сухо щелкнул еще раз. Опять осечка! Люди шумно вздохнули. Феня вскрикнула. Галина обняла ее за плечи.

Тут бы Батьке в самый раз остановить расправу. Виновный целых два мига был у смерти в зубах. Есть же и казачий обычай — простить счастливца. Но Махно молчал.

Дашкевич затравленно оглянулся и… побежал по улице со связанными руками. Ему палили вслед, но так, больше для порядку. Василевский прицелился и попал: адъютант все делал надежно. Георгий повалился на бок. Василевский подскочил к нему. Раненый поднял голову, сказал:

— Зато пожил!

Адъютант выстрелил в упор…

Отряд вскоре уехал, а Галина с Феней остались на житье в следующем селе. Гаенко рыдала, приговаривая:

— Т-такого кавалера! У-у, рожи! Анти-христы!

Галина же не могла простить себе того поганого чувства, что она БУДЕТ! Где? В этом жестоком беспределе? Фу, какая гадость!

В селе они пробыли недолго. Хозяева разглядели гостей и очень уж боялись, прямо тряслись от страха. Пришлось отправиться дальше. На прогретых солнцем холмах ютились голубые, белые пролески.

— Ой, глянь, цэ ж вэсна! — воскликнула Феня. Подруга тоже обрадовалась. От букетиков исходил тонкий, почти забытый аромат, и женщины стали вспоминать, как переполошились тетка с дядькой и ночь напролет не давали спать: «Ой, та шо ж цэ будэ? А як чека нагрянэ? Ой, мы пропалы!» Теперь, в зеленеющих полях, это казалось смешным и глупым.

Беглянки наняли другую подводу и, скрывая след, поехали на юг, затем резко свернули на запад. Дул теплый ветерок, ласкало солнце. Возница попался с юмором и всё шутил, принимая подруг в крестьянских кожухах и платках за простецких баб. А у них словно тяжкий камень с души свалился: опять вольные птицы! Они и не догадывались, что скоро встретят карателей.

Грозные, недавно вооруженные силы юга распались… Ставку я расположил временно в тихой Феодосии… Противник занимал северные выходы из Крымских перешейков. Силы его были невелики (5–6 тысяч), а присутствие в тылу отрядов Махно и других повстанческих банд сдерживало его наступательный порыв… Генерал Слащев посылал гонцов к барону Врангелю, убеждая его «соединить наши имена», и при посредстве герцога Лейхтенбергского входил в связь с офицерскими флотскими кругами… Настало время выполнить мое решение. Я отдал свой последний приказ:

«Генерал-лейтенант барон Врангель назначается главнокомандующим вооруженными силами Юга России.

Всем шедшим честно со мной в тяжкой борьбе — низкий поклон.

Господи, дай победу армии и спаси Россию.

Это случилось 22 марта 1920 года.

Месяц спустя на западной границе был заключен договор, по которому Петлюра отказывался в пользу Польши от Восточной Галичины и части Волыни, чтобы его признали Верховным гетманом Директории. Объединенные польско-украинские войска вскоре взяли Киев.

Склонившись над столом в кремлевском кабинете, Ленин писал мелким бегущим почерком: «Предлагаю разработать следующее постановление:

1. Войскам Кавфронта идти пешком через всю Украину…»

Слова были казенные, привычные, и он не вникал в их армейский смысл. А стоило бы. Как это, простите, идти пешком? Все-таки кавалерия. И потом, какое расстояние от Майкопа до Киева? Больше тысячи верст. А в День сколько одолеешь с полной выкладкой? Да если еще хлеб отбирать, оружие у населения. Ильич, однако, думал о другом.

Он был весьма занят. В разгаре IX съезд партии, острейшие вопросы. А тут Буденный с Ворошиловым, видите ли, не могут решить, как их конармии двигаться: походным порядком или по железной дороге? Были у главкома Каменева. Тот сомневается. Обратились к Троцкому — не принял, некогда. Нашли Сталина. Этот «стратег» позвонил сюда, просил принять. Выслушав его, Ленин вдруг вспомнил о Махно. Когда-то ведь встречались, гонористый мужичок. Сколько можно с ним возиться? Жалкий анархистишка с кучкой бандитов мутит воду целый год! Дыбенко за ним гонялся — не поймал. Ворошилов, Бубнов, Троцкий, затем Уборевич со Сталиным — никто не совладал. Позор какой-то! Словно гниду ловят ночью на лысине. А между тем из-за Махно даже Крым проморгали. Надо кончать эту комедию. Да на той же Украине и других банд хватает: националисты, зеленые, серо-буро-малиновые. Всех под корень!

Когда Буденный с Ворошиловым начали объяснять, что по железной дороге придется ехать четыре месяца и потребуется более ста составов, Ленин их почти не слушал. Конечно, только пешком! Это же очевидно. Довольные кавалеристы не стали уточнять термины. А вот то, что вождь сказал дальше, их озадачило:

— Непременно зайдите во все деревни!

Буденный, по казацкой простоте, чуть не ляпнул:

«У нас же, Ильич, на юге нет деревень — хутора, станицы, села». Но вовремя сдержался.

— Главное учтите, дорогие товарищи. На Украине мы уже должны были взять 50 миллионов пудов продовольствия, а на сегодня нет… и двух! Рабочие Москвы, Питера голодают, а кулак посмеивается. Хорошенько вздуйте его! Архиважно покончить с бандитизмом, с этим Махно. Раз и навсегда! Собирайте оружие, продовольствие по разверстке и запас создайте — двойной. За невыполнение — расстрел хозяев, штрафы, конфискация имущества, работы в копях.