Александр Золототрубов - Зарево над Волгой

— Здесь есть кто?

Раздался знакомый голос:

— Это ты, Алеша? Я сейчас…

Он застыл на месте. Из кухни вышла Кристина и, увидев его, вскрикнула:

— Ты? — Из ее рук выпало полотенце, а лицо вмиг потемнело.

— Я, Кристина, — заговорил Иван Лукич. — А ты ждала Алексея? — Он перевел дух. — Кто он?

— Мой муж! — дерзко, с вызовом произнесла Кристина.

Она уже пришла в себя, глаза у нее заблестели, а лицо раскраснелось так, что Ивану Лукичу сделалось не по себе. Он усмехнулся через силу и спросил:

— А я что, тебе не муж?

— Нет, — резко ответила она.

— И давно я стал не твоим мужем?

— С тех пор как уехал в Хабаровск. — Кристина насмешливо улыбнулась. — Скажу тебе правду, Ванек: я тебя не любила.

— Почему же ты не сказала мне об этом раньше?

— Думала, что полюблю, но не получилось.

— А как же наш ребенок, которого ты ждала?

— Вскоре после твоего отъезда я сделала аборт. Пойми, Ванек, зачем мне ребенок от человека, которого я не люблю и от которого твердо решила уйти?

— Ты убийца, Кристина! — глухо выговорил Иван Лукич.

— Не смеши меня, — усмехнулась Кристина. — Я все сделала по закону. Мне было плохо, начало шалить сердце, а я еще хочу жить. Рисковать ради твоего благополучия я не могла.

Он был растерян и не знал, что еще сказать. От жара распирало грудь, сердце билось учащенно, казалось, оно вот-вот вырвется наружу.

— Выходит, ты с этим Алексеем зналась давно? — спросил Иван Лукич. — Кстати, кто же он?

— Аспирант на кафедре в институте, — торопливо промолвила Кристина. — Он помогает мне в учебе. А в следующем году, когда я закончу институт, он возьмет меня к себе на кафедру. У меня, как видишь, есть перспектива. А что бы я делала в Хабаровске? — Она повела бровью. — Ты весь день на службе, пахал бы своим танком поле, а я одна дома. Нет, Иван Лукич, у меня совсем другие планы. Извини, что так получилось, но сердцу ведь не прикажешь!..

Она хотела сказать еще что-то, но в это время в комнату вошел мужчина. Был он высок ростом, черноглазый и, как успел заметить Иван Лукич, улыбался. Он громко произнес:

— Извини, Кристина, я малость опоздал. Понимаешь, меня задержали на кафедре. — Он подошел к ней и поцеловал ее в щеку. — Все, что надо для дачи, я взял, и мы можем ехать на два дня. Ты готова? Да, у тебя в гостях капитан-танкист. Почему не знакомишь?

— Мой бывший муж, — сказала она без тени смущения.

— Ах, вот как! — воскликнул Алексей. — Я, кажется, нарушил вашу беседу. Тогда я выйду, пока вы не переговорите.

Кристина крепко взяла его за руку.

— Не уходи, Алеша, мы с ним уже объяснились, он сейчас нас оставит.

— Да, я ухожу, — наконец очнулся Иван Лукич. Он шагнул к двери, но вдруг обернулся, снял с пальца обручальное кольцо, которое ему дала Кристина, и положил его на край стола. — Оно твое, Кристина, можешь подарить его своему избраннику.

Оба — Алексей и Кристина — застыли в растерянности. А Бурлак плечом резко толкнул дверь и вышел из комнаты.

«Все рухнуло в одночасье, теперь я вновь стал холостым, — подумал он. — А я-то, дурень, едва слезы не лил по Кристине. Она тебя надула, капитан. Так тебе и надо: клюнул на красотку и получил удар в пах. Да, права мать, не знал я, чем Кристина дышит…» У него было такое чувство, словно он потерял частицу себя. Пришел домой расстроенный, но старался не подать виду. Татьяна Акимовна спросила:

— Ну что, повидал Кристину?

«Не сказала “жену”, — отметил Иван Лукич, — видно, давно знала, что у Кристины есть другой, а мне не открылась». И он твердо произнес:

— Мать, она мне давно не жена. Понимаешь, у нее появилась тяга к науке. Новый ее избранник — аспирант кафедры, где она учится.

— Сучка, — буркнула Татьяна Акимовна.

— Что ты сказала, я не расслышал…

— Давай обедать, сынок, а то тебе пора уходить в Штаб.

Уже был полдень, когда капитан Бурлак прибыл Штаб Сталинградского фронта. В проходной у штольни его встретил дежурный майор.

— Вы к кому, товарищ капитан? — спросил он, поправляя на боку пистолет.

Бурлак объяснил, что прибыл из Хабаровска в распоряжение штаба Сталинградского фронта.

— Вот мое удостоверение личности и предписание. — Он протянул майору документы.

— Капитан Бурлак Иван Лукич, — прочел дежурный. — Понял. Но сейчас начальника штаба фронта нет, он в войсках, придется подождать. Может, о вас доложить командующему фронтом генерал-лейтенанту Гордову?

— Если можно. — Иван Лукич взял документы из рук майора.

Гордов сидел за столом и что-то чертил карандашом на оперативной карте фронта.

— Товарищ командующий, разрешите? — спросил вошедший дежурный. — К вам прибыл капитан.

— Откуда, кто такой? — По лицу Гордова скользнула тень. — Из Хабаровска? Командир танкового батальона? Пусть войдет!

Бурлак, вытянувшись в струнку, доложил о себе.

— Говоришь, прибыл для дальнейшего прохождения службы? — Генерал Гордов поднялся из-за деревянного стола и, закурив, подошел к нему ближе. Был он среднего роста, плотный, широкий в плечах, с приятной улыбкой на худощавом лице и черными глазами, над которыми топорщились брови. — Тут, капитан, не служба, а война! Сегодня ты жив, здоров, а завтра тебя могут убить. Так что, Иван Лукич, ты прибыл как есть в самое пекло. Мне позарез нужны танкисты. Вчера, к примеру, мы потеряли в боях пятнадцать танков Т-34, половину из них неделю назад получили со Сталинградского тракторного завода. Вот и выходит, что прибыл ты, как говорится, с корабля на бал. Кстати, откуда ты родом?

— Из Сталинграда, товарищ генерал, — сдержанно промолвил Бурлак. — Здесь живет мать. Отец недавно погиб, на тракторном заводе работал. Бомба с «юнкерса» угодила в цех…

— Вот видишь, в твоей семье уже такая большая потеря, — грустно произнес командующий. — Женат?

— Был, товарищ генерал. — Бурлак до боли сжал губы, но тут же разжал их: — Дороги наши разозлись…

— Не понял? — вскинул брови генерал. — Что, бросил жену?

— Она… — Иван Лукич почувствовал, как сжалось сердце. Передохнув, он продолжил: — Она ушла к другому…

— Знаешь, как это называется, капитан? — Гордов попыхтел папиросой, потом загасил ее. — Изменой. Так и надо говорить, а то «ушла». — Он вернулся к столу и сел. — То, что ты, капитан, был командиром танкового батальона, — хорошо. А то, что не был в боях, плохо. Немцы не дураки, они здорово воюют. Надеюсь, ты знаешь, чем они нас берут?

Бурлак усмехнулся уголками губ:

— Ясное дело чем: танками да авиацией.

— Верно говоришь, — вздохнул генерал. — Соотношение на поле боя таково: на один наш танк приходится пять вражеских, а то и больше. Тяжело с таким противником сражаться, да еще тому, кто такого боя на себе не испытал. Так что тебе надо еще чуток поучиться, а потом в атаку идти.